Политик из кофейни, или судья в ловушке

Pембл. Ни клятвы, ни сопротивление уже не помогут. В этой комнате есть постель, которой не побрезговали бы король с королевой.

Сотмор (за дверью). Эй, Рембл! Джек Рембл! Ну не стыдно ли тебе бросать своих друзей ради какой-то девчонки? Если ты не спустишься сейчас же, я выломаю дверь, а ее утоплю в пунше!

МиссисСкуизем (тихо). Я погибла!

Рембл. Не бойтесь ничего... Возвращайся к своему пуншу, я сейчас приду!

Сотмор. Без тебя ни шагу!

Рембл. Тогда я спущусь, разобью твою кружку и разолью весь пунш.

Сотмор. Можешь захватить с собой свою шлюху, там одна уже есть, она небось будет рада подружке. Если ты не придешь сейчас же, я сам за тобой приду.

МиссисСкуизем. Что мне делать?

Рембл. Делай, что тебе подскажет сердце, ангел мой!

МиссисСкуизем. Пустите!.. В другой раз... Мне здесь никак нельзя.

Рембл. Но не могу же я с вами расстаться!

МиссисСкуизем. Я дам вам знать о себе через полчаса. Вам предоставят свободу, и я назначу место для свидания!

Рембл. Так я могу рассчитывать на вас, сударыня?

МиссисСкуизем. Да, да... Прощайте же!.. Не провожайте меня, я проскользну черным ходом.

Рембл. Прощай, мой ангел!

Явление 12

Рембл (один).

Рембл. Черт бы подрал этого несчастного пьянчужку! Вечно он пакостит мне. Впрочем, раз мне заранее обещана свобода, можно и не жалеть об этой короткой отсрочке. Мысль о предстоящей свободе поможет мне подавить в себе на время кое-какие желания. Кажется, мое приключение начинает принимать недурной оборот. В моем отчаянном положении мне, молодому человеку, нельзя пренебрегать благосклонностью жены богача-судьи. Следующий раз, когда меня привлекут за насилие, я подкуплю судью его же собственными деньгами. Одолжите человеку золото, и он забудет, что он ваш должник; рискуйте за него головой — он может забыть и об этом. Но вступите в связь с его супругой — и вы обеспечены его дружбой по гроб. Нет лучшего друга в беде, чем муж, которого вы снабдили рогами!.. Хватайте же его, как быка: за рога!

Явление 13

Рембл, Констант, Сотмор, Хиларет.

Сотмор. Вот и он! А где же девка? Если ее не было, твое поведение уж совсем непростительно.

Констант. Послушай, Рембл, какую штуку придумал наш ангел-хранитель! Теми же сетями, которыми наш почтенный судья накрыл и опутал нас всех, мы опутаем его самого! Вот этот бочонок тоже сыграет свою роль в нашем деле.

Pембл. Нельзя ли обойтись без него? А то еще попадется ему по дороге бутылочка бордосского, и вся наша затея сорвется!

Сотмор. Нет, я не подведу вас даже за бургундское — самое лучшее, какое только есть во всей Франции. Эта дама осушила со мной целую чашу пунша подумайте, целую чашу! — и тем завоевала мое сердце. Клянусь всеми радостями, какие нам дарует вино, вы, сударыня, нравитесь мне больше, чем все женщины на свете вместе взятые! Нет ни чести, ни совести в человеке будь то мужчина или женщина, — который чурается бутылки. Золото испытывается огнем, а честность вином. Сударыня, вы меня покорили. Пока я держусь на ногах, я буду пить ваше здоровье, а как свалюсь — тут уже ни одна благоразумная женщина никаких тостов от меня не потребует.

Хиларет. Я горжусь победой над человеком такого высокого ума, как мистер Сотмор.

Констант. Тут и в самом деле есть чем гордиться! Ведь вы первая женщина, с которой он соизволил быть любезным.

Сотмор. Это оттого, что ни одна из них не обладала вашими достоинствами, сударыня. До сих пор мне все попадались такие, что пили один только чай. Если б у меня была дочь и если бы она пила чай, я выгнал бы ее из дому, сударыня! Потому-то мужчины и порядочней женщин, что они хлещут вино, а не чай. Если б женщин с детства приучали курить и пить коньяк и если б они с таким же удовольствием пили, как вы, сударыня, право я начал бы за ними ухаживать.

Pембл. Ого, Констант, еще один такой комплимент, и тебе придется ревновать твою милую!

Хиларет. Да, пожалуй, он мог бы приревновать и сейчас.

Сотмор. Сударыня, вы мне нравитесь. Если б по одну сторону поставили бутылку бургундского, а по другую вас, ей-богу я не знал бы, кого выбрать.

Констант. Чего там не знать, — уж, верно, выбрал бы бутылку.

Pембл. Расскажите же мне о вашем заговоре.

Сотмор. Только не здесь. Идемте вниз. Такие секреты должны обсуждаться лишь за торжественным столом заседаний. Стакан замыкает человеку уста.

Констант. Однако мудрецы говорят нам другое.

Сотмор. Ты говоришь о трезвых мудрецах. Подлинные же мудрецы, известное дело, все пили как лошади. Ни разу еще не видел я трезвенника, который не был бы безмозглым ослом, — недаром же осел самое трезвое из животных. Ваши трезвые мудрецы, сударь, давно уже истлели в могиле вместе со своей философией. Еще Гораций, этот величайший поэт и мудрец, писавший не чернилами, а фалернским вином, сказал: