Политика

Садов продолжал продвигаться к входу. Теперь перед ним было всего три пассажира: пожилая пара и элегантная женщина лет сорока. Пожилая пара – по-видимому, муж и жена – обменялись любезностями со стюардессой, затем взяли билеты и исчезли в коридоре, ведущем к самолету. Следующей была женщина.

Рыжеволосый мужчина бегло посмотрел на нее и перевел взгляд на уменьшающуюся очередь.

Усилием воли Садов взял себя в руки. У него не было выхода, кроме как продолжать двигаться вперед в надежде, что ему удастся пройти дальше. Он протянул билет стюардессе. Девушка улыбалась. Садов кивнул и заставил себя раздвинуть губы, вторя ее улыбке. Рыжеволосый стоял сейчас рядом с ним.

– Извините, сэр, – внезапно произнес агент. – Вы не могли бы выйти на несколько минут из очереди?

Садов продолжал смотреть на стюардессу и уголком глаза заметил, что второй агент – тот, что походил на лису, – приближается справа и уже почти подошел к рыжеволосому. Садов еще не видел третьего агента, того, что стоял у газетного киоска, но не сомневался, что и он тоже где-то рядом.

– Сэр, вы слышите меня? Нам нужно задать вам несколько вопросов.

У Садова зашумело в ушах. Ему придется подчиниться, другого выхода нет.

Он перевел взгляд на рыжеволосого. И сразу понял, что агент обращается совсем не к нему, а к кому-то, кто стоит в очереди позади.

Садов облегченно вздохнул и мельком оглянулся. На расстоянии трех человек сзади стоял мужчина, примерно такого же роста и возраста, как и Садов, в джинсах и пуховой лыжной куртке. У него были темно-каштановые волосы, как у Садова до того, как он покрасил их. Агенты взяли мужчину под руки, отвели в сторону и попросили предъявить документы. Тот казался смущенным и взволнованным. Пожал плечами и сунул руку в сумку, висящую на плече.

Садов повернулся к стюардессе. Он почувствовал, что его улыбка выглядит теперь почти естественной, как у внезапно ожившей каменной скульптуры. Агенты были рядом, но теперь занимались другим мужчиной. Задержали овцу в волчьей шкуре, весело подумал он.

– Счастливого полета, сэр, – произнесла стюардесса.

Улыбка на лице Садова стала еще шире.

– Спасибо, – сказал он, направляясь ко входу в коридор. – Уверен, что все будет в порядке.

Глава 32

Вашингтон, округ Колумбия, 26 января 2000 года

– Куча дерьма, – рявкнул президент, обращаясь к членам Совета национальной безопасности. – Колоссальная гребаная куча дерьма.

Он грохнул кулаком по секретному докладу, приготовленному совместно ФБР и ЦРУ, который лежал перед ним. Сидящие за длинным столом в конференц-зале, который находился рядом с Овальным кабинетом, невольно вздрогнули. Две мощные организации – Федеральное бюро расследований и Центральное разведывательное управление – пошли на беспрецедентный шаг. Они объединили усилия и направили их на расследование террористического акта на Таймс-сквер. Результатом стало предположение, что в дело замешана Россия. Это означало вероятный крах усилий президента, направленных на улучшение отношений с бывшей супердержавой и одновременно подрывало его престиж. Гнев и смятение президента были вызваны тем, что, если предположение окажется верным, ему придется пересмотреть свое отношение к Старинову и его ближайшим союзникам, а это предвещало конец американским попыткам поддержать российское правительство. Он всегда быстро распознавал перемены в общественном мнении, сразу понимал, насколько они серьезны для его репутации и был готов покинуть корабль, если речь шла о его политической карьере. Критические замечания скатывались с него, как с гуся вода, если только не сопровождались подтверждающими их результатами опроса общественного мнения, но особенно президент не любил, когда в его толстую и знаменитую своей скользкостью шкуру впивались упреки в недостаточно высоких моральных качествах.

Именно это и произошло, когда он прочитал доклад спецслужб, причем на этот раз уколы оказались особенно болезненными. Прочность шкуры президента ослабла из-за ударов изнутри, от членов его администрации. А последствия этого были неожиданными и крайне болезненными для самолюбия.

Если выводы, сделанные в этом документе, правильны – что сомнительно, – он будет потрясен, вне себя от ярости и придет в смятение. Самым худшим было то, понял президент, что ему придется принять меры на основании охвативших его чувств, иначе смятение никогда не оставит его. Разве таким должен быть глава страны? Президент, решения которого по основным политическим вопросам продиктованы душой и сердцем? Боже милостивый, да он станет посмешищем в Вашингтоне, мишенью для бесчисленных острот в средствах массовой информации!

– Насколько я понимаю, у нас есть еще возможность выпутаться из этого положения, – заметил вице-президент Хьюмз, – Мнение о связи Башкирова с заговорщиками основывается всего лишь на предположениях. Не приводится никаких прямых доказательств, одни косвенные умозаключения. Я считаю, что сделать бесспорный вывод о его виновности будет невозможно.