Политика и литературная традиция. Русско-грузинские литературные связи после перестройки

Для писателя «карта» империи и постсоветского мира, на которой меня привлекало грузино-российское пространство, менялась от ведущего значения Грузии для культурно-литературных связей до разочарования от «разрушенного храма культуры» – и русской, и грузинской, до обращения к Абхазии как к своей. Итог: один «пункт» потерян, другой – так и не обретен.

2.5. Постсоветская деколонизация

Грузины, мама, виноваты сами. Они хотели уйти из русского г…на раньше, чем Россия. А раньше, чем Россия, мама, из русского г…на х… кто, мама, уйдет. Русский детерминизм, мама. Имперский этикет, мама. Грузия, мама, про него забыла. Пришлось ей об этом, мама, напомнить.

Игорь Яркевич. Глаз блюз. Рассказ о Грузии, НАТО и беспилотном самолете (2010)

Орудиями обретения политической независимости были войны, документы, декларации и т. д., а орудиями «деколонизации» в литературе русско-грузинской тематики – деконструкция традиционных образов и стереотипов, введение новых тем и мотивов, демифологизация устоявшихся представлений. В постсоветский период изменения отразились главным образом на тематическом пласте. Подтверждением тому служит целый пласт малоисследованных произведений на русском и грузинском языках. Например, практически все писатели в литературных произведениях обращались к отражению случаев проявления «национализма угнетенной нации». Более того, в некоторых текстах советская риторика «старшего и младшего брата» и миссионерство сменяются темой оккупантов, всплеска ксенофобии и национализма (Чиладзе, Хабибулин, Бойко, Морозов, Димов), а события и явления, которые ранее интерпретировались как вклад в индустриальную/образовательную/медицинскую сферы (например, эмиграция русских специалистов в советские республики), связываются с русификацией. Поднимается вопрос роли и значения языка. Даже не раздражавший ранее никого нерусский акцент становится объектом агрессии и орудием отталкивания. Если обратиться к литературным образам, то на смену веселому грузину в русской литературе или закрытой теме подавления в грузинской литературе приходят homo soveticus provincialis, homo cartvelicus. Новая группа образов, не имевших места в советской литературе, пополняется персонажами-«гибридами» из промежуточного межкультурного пространства. Деконструируются и обретают иное содержание значимые в советское время исторические события (например, тема покровительства России Грузии или образ Пушкина). Амбивалентность интерпретации советского времени и всего с ним связанного спровоцировала стремительную деконструкцию основных советских дискурсов и установок, иногда может быть, и несправедливых.

2.5.1. Оккупанты – миссионеры – жертвы

Бывшие колонизаторы воспринимали себя одновременно как наследников традиции имперского завоевания и как реформаторов или революционеров, которые хотят порвать с этой традицией и установить равноправные отношения с «туземцами». С другой стороны, многие интеллектуалы из колоний, стремившихся к независимости или получивших ее, стремились утвердить свою культурную уникальность, но свою «особость» они осмысляли с помощью интеллектуальных средств, выработанных в западноевропейских или североамериканских культурах.

Илья Кукулин, 2013. C. 150–151