Политика и рынки. Политико-экономические системы мира

Полного понимания базовых политико-экономических механизмов до сих пор нет. Например, широко распространен миф о том, что рынок умер или же умирает². Почему? А потому, что возрастает роль планирования. Это действительно так, но логика этого утверждения не лучше вывода о том, что раз бег трусцой полезен для здоровья, то плаванием не стоит заниматься вовсе — как будто нельзя заниматься и тем, и другим. Планирование во многом определяет направление развития рынка, управляет этим процессом, а не подменяет рынок собой; в корпоративной практике планирование используется для повышения эффективности деятельности компании. Подъем большого бизнеса также не свидетельствует об упадке рынка. Два экономиста-марксиста, вопреки ожиданиям не ищущие доказательств такого упадка, пишут: «Большие корпорации вступают в отношения друг с другом, с потребителями, с рабочей силой, с более мелкими предприятиями главным образом через рынок»³. Необходимость лучше понимать рыночные системы стала еще более очевидной с 1950-х годов, когда Югославия и до некоторой степени Венгрия перешли к социалистической рыночной системе.

Широко распространенное представление о том, как функционирует либеральное демократическое правительство, — это не миф, а неверное понимание сути данного механизма. Если не принимать во внимание несколько аналитических работ о группах интересов, демократическая теория вообще не оставляет места коммерческим предприятиям. Для американского законодательства корпорация является «индивидуумом»; во всех демократических рыночно ориентированных системах корпорации и другие коммерческие предприятия участвуют в политике. Корпорации доводят до сведения законодателей свои потребности и предпочтения с той же скоростью, что и отдельные граждане. Но эти фиктивные индивидуумы выше и богаче, чем все мы; у них есть такие права, которых нет у нас. Их политическое влияние отличается от влияния рядового гражданина и затмевает его. Поэтому демократическую теорию нужно дополнить, чтобы учесть то, что мы будем называть привилегированным положением бизнеса.

На деле мы так плохо понимаем либеральную демократию, что не знаем, почему либеральная демократия возникла не во всех странах, а только в рыночно ориентированных (по этому вопросу экономисты и политологи не написали ничего, кроме нескольких эссе умозрительного характера)^*. Связь между рынком и демократией является во многих отношениях поразительным историческим фактом. Мы не поймем до конца сущности рынка и демократии, если не сможем дать объяснение этой связи.

Сущность коммунистических систем мы также понимаем плохо. В некоторых важных аспектах они более гуманны, чем большинство рыночно ориентированных систем. В них гораздо больше внимания уделяется равенству доходов, обеспеченности работой, минимальным стандартам здравоохранения и другим необходимым вещам. Ужасаясь отсутствию гражданских свобод и деспотическому контролю над умами в коммунистических обществах, либеральные демократы часто забывают, что на протяжении истории человечества многие крайности являлись оборотной стороной великих альтруистических порывов. Во времена Французской революции террор шел бок о бок со Свободой, Равенством и Братством; в ходе американской операции во Вьетнаме жестокое разрушение деревень и уничтожение людей сопровождало то, что многие американцы в той или иной степени воспринимали как благородное стремление защитить свободу народа.

Непонимание фундаментальных политико-экономических механизмов и возможностей их новых форм и сочетаний распространено во всем мире. Трудности экономического развития Индии отчасти являются следствием неспособности её лидеров понять, что для роста нужен собственно механизм роста: если не рынок, которому политика индийских властей не идет на пользу, то усиление власти государства, к чему Индия никогда не прибегала. Это столь же элементарная ошибка, как и те, что допускали американские, английские или советские власти. В Советском Союзе в 1960-е годы осознали, что быстрый рост СССР был вызван жесткой и массированной мобилизацией рабочей силы и капитальных ресурсов из сельского хозяйства в промышленность, а не высоким интеллектуальным и научным уровнем планирования. Этим подчеркивается элементарная ошибка в восприятии фундаментальных политико-экономических механизмов, существующих в СССР.

Политико-экономические инструменты