Политика. История территориальных захватов XV-XX века

Я имею в виду Вальтера Ралея, Джона Гаукинса, сэра Фрэнсиса Дрейка и их ближайших сотрудников. Эти люди еще при жизни вошли в национальную легенду, и капиталистическая Англия создала литературу о них — драмы, стихи и историографию, тоже очень часто смахивающую на романы и на стихи. Их мужество, ловкость, сила воли, настойчивость, хладнокровие, знание моря, искусство в мореплавании и прочие добродетели ставятся в пример подрастающим поколениям и на все лады прославляются до сих пор в нравоучительных книжках для детей старшего возраста. Что эти «великие патриоты» и «герои» были сильно причастны к морскому разбою, отмечается как-то вскользь, и случаи, когда от названных героев страдали вовсе не испанцы, а собственные сограждане, попавшиеся под горячую руку этих пиратов английские купцы, — проглатываются авторами наскоро,

Английские пираты постепенно стали догонять и перегонять в своем опасном ремесле даже восточных, не говоря о французских и голландских. В годину «Армады» и в предшествующие годы они оказали английскому флоту громадные услуги. В данном контексте было бы неуместно приводить сколько-нибудь полный рассказ об их приключениях. Это тем более значило бы повторяться, что в дальнейшем, анализируя внутреннее положение Англии и ее внешнюю политику после крушения «Армады» при Стюартах и при Кромвеле и переходя к первым столкновениям английских мореплавателей с бывшими союзниками голландцами, нам придется вернуться к более ранней деятельности английских пиратов. Пока достаточно прибавить еще несколько слов о том, как своеобразно сочетался в Англии пиратский промысел с высоким положением самих пиратов и с поддержкой, оказываемой им как правительством, так и финансистами.

Во времена Елизаветы Гаукннс и Дрейк (и в меньшей степени сын Гаукинса) пользовались такой громкой славой, что Испания, начиная войну с Англией, прежде всего интересовалась вопросом, где можнождать появления непобедимых анеуловимых пиратов. Королева осыпала их почестями, произвела в звание баронетов. Гаукинс-старший был в 22 года официально назначен начальником флотского казначейства, продолжая оставаться в то же время и пиратом. Елизавета очень аккуратно следила за размерами добычи и неукоснительно требовала своей доли. Даже когда Гаукинсу было уже под 60 лет, королева продолжала устраивать ему сцены в тех случаях, когда он возвращался с пустыми руками. Так, в предпоследнюю свою экспедицию с 10 кораблями, данными ему Елизаветой, вернувшись с очень скудной добычей, Гаукинс написал королеве смиренную просьбу извинить за неуспешные грабежи и при этом привел подходящий стих из Библии о том, что человек предполагает, а Бог располагает. Королева же с раздражением воскликнула, не оценив богобоязненного настроения своего компаньона: «Этот дурак выехал в море воином, а вернулся попом». Желая исправить свою репутацию, Гаукинс, соединясь с Дрейком, в 1595 г. вновь вышел в далекий путь. Они ограбили на этот раз побережье Канарских островов, затем переплыли океан, сожгли ряд испанских городов и селений, выдержали несколько кровопролитных битв на море с испанской эскадрой и оба умерли во время этой экспедиции (Гаукинс — в ноябре 1595 г., а Дрейк — в январе 1596 г.).

Гаукинс, Дрейк, Фробишер, Джильберт, Ралей воспитали целое поколение пиратов, которые в этом же XVI веке подготовляли будущую английскую колониальную экспансию, не столько основывая колонии, сколько подрывая испанскую колониальную торговлю, открывая и захватывая новые острова и берега.

Прямым последствием каперских и пиратских войн было, между прочим, и то, что в Испании и в испанских колониях тоже очень оживилось судостроение: каждый раз, когда на Антильских островах, или в Панаме, или в Мексике распространялся слух о готовящемся налете на эти места пиратской эскадры Дрейка, или Гаукинса, или Фробишера, начиналась усиленная постройка новых фрегатов. Да и конвой, сопровождавший испанские транспорты с сокровищами и товарами из Америки в Испанию, стал к концу XVI в. походить на целые военные флотилии. Это развитие испанского и испано-колониального судостроения, обусловленное решительной необходимостью бороться против английских (и отчасти французских) пиратов, тоже стало заметным фактом испанской экономики конца XVI в.