Политика: История территориальных захва­тов. XV—XX века: Сочинения

1) Если бы Брест-Литовский мир был реализован прочно и надолго, то это означало бы такое колоссальное усиление Германии, при котором Франции оставалось бы лишь признать себя вассальной страной, а Англии пришлось бы думать о защите Индии от непосредственного немецкого нападения. Именно безмерность, чудовищность немецких захватов на востоке и сделала окончательно невозможным мир с Антантой до полного разгрома Германии. Дать Германии передышку хоть в пять-шесть лет — значило дать ей возможность организовать все эти свои вассальные и полувассальные царства — Украину, Кавказ, Польшу, Литву, Курляндию, Эстляндию, Лифляндию, Финляндию, дать возможность экономически и стратегически их использовать, после чего ждать новых германских нападений: на Париж — по старой бельгийской дороге, на Индиго — по новой персидской дороге (потому что, владея Кавказом и распоряжаясь вассальной Турцией, конечно, Германия без малейшего труда овладела бы Персией и Персидским заливом).

Следовательно, с точки зрения Антанты, единственный шанс спасения заключался именно в том, чтобы не дать Германии нужной ей передышки, а непременно продолжать войну, пользуясь тем, что Германия не может успеть во время войны организовать и использовать новые своп колоссальные приобретения, и притом не просто «победить» Германию, не примириться, скажем, на том, чтобы Германия отказалась от завоеваний на западе, но сохранила бы свои завоевания на востоке (ибо тогда все равно оставалась бы, как сказано, серьезнейшая опасность для Антанты в будущем), а непременно разгромить Германию совсем, покончить с ней как с самостоятельной военной державой, нанести ей такой сокрушительный удар на западе, чтобы она принуждена была немедленно выпустить все из рук на востоке. Брест-литовские мирные условия позволили крайним империалистам в странах Антанты развить самую ярую агитацию против тех, кто все громче и громче начинал требовать прекращения побоища. Группа Асквита, которая стояла за мир с Германией на сравнительно более умеренных условиях, после Брест-Литовского мира смолкла, а между тем еще осенью 1917 г., когда переговоры начинались, в Англии о лозунге «полный разгром» говорили несравненно меньше, чем в 1914–1916 гг., и даже среди средней и крупной буржуазии жажда скорейшего мира все возрастала. Это отметила тогда же и германская пресса всех направлений. И все это изменилось, когда аннексионистская программа восторжествовала в Брест-Литовске. С этой точки зрения Брест-Литовский мир в том виде, как его пожелало германское главное командование, не только отдалил возможность мира Германии с Антантой, но окончательно предрешил, что если Германия будет побеждена, то ни на чем, кроме полнейшей капитуляции, кроме безусловной и беспрекословной покорности с ее стороны, кроме решительного превращения ее в объект, которым можно распоряжаться по произволу, враги не примирятся.

2) Брест-Литовский мир имел могущественнейшее агитационное значение прежде всего для рабочих масс Антанты, а затем для рабочих Германии и Австрии. «Воздержание» германской социал-демократии при голосовании в рейхстаге по вопросу о принятии Брест-Литовского мира было истолковано как лицемерие самого низменного свойства. Все понимали, что социал-демократы большинства, во главе с Давидом, такие же радующиеся в душе брест-литовским успехам аннексионисты и патриоты, как и сидящие правее их партии; точно так же все поняли потом, что если Шейдеман в своих записках мягко прощает это «воздержание» и подчеркивает, что лично он был за отклонение условий мира (при предварительных партийных совещаниях), то он только потому был тогда столь радикален, чтобы именно написать об этом впоследствии в своих записках, а главное — потому, что все равно колоссальное большинство в пользу принятия Брест-Литовского договора было в рейхстаге обеспечено. Все это произвело громадное впечатление во всей Европе, и правительства Антанты поспешили, конечно, это впечатление в своих целях использовать. «Вот германский мир! Вот что Вильгельм и его генералы делают с народами, которые хотят с ними мириться. Вот та поддержка, которую германские социал-демократы оказывают социалистическому русскому правительству!»