Политика России в Центрально-Восточной Европе (первая треть ХХ века): геополитический аспект

Геополитическая преемственность в ЦВЕ была характерна и для политики Германии, поэтому Первая мировая война предстает как начало «заката Европы», что констатировал в 1918 году О. Шпенглер. Характерно, что философ датировал возникновение замысла написания книги 1911-м годом, временем марокканского кризиса между Германией и Францией и захвата Италией Триполи. После этих событий взору ученого мировая война предстала как неизбежность, а с ее началом Шпенглер пришел к выводу, что война – симптом начинающейся агонии западной культуры. Русский перевод названия книги Шпенглера звучит как «Закат Запада» («Der Untergang des Abendlandes»), что близко к тавтологии, а «Закат Европы» отвечает нормам русского языка. Отметим также, что «абендланд» (das Abendland) – «вечерние земли» – означает Западную Европу в противоположность «моргенланд» (das Morgenland) – «утренние земли»: Восточная Европа и Ближний Восток[3]. Однако причину начавшегося «падения» Европы Шпенглер усмотрел не в мировой войне, а в том, что западная культура вступила в стадию империализма и диктатур.

Исторически название Центрально-Восточная Европа распространялось в средние века на Польско-литовское государство, Чехию и Венгрию[4]. На наш взгляд, Литва, в отличие от Латвии и Эстонии, геополитически входит в ЦВЕ, что подтверждает история европейских международных отношений. В ходе третьего раздела Речи Посполитой (Rzeczpospolita) к России отошли литовские земли, кроме присоединенного к Пруссии Занеманья (левобережья), вошедшего в состав России в 1815 году[5]. Позднее ЦВЕ включила и поделенные согласно решениям Венского конгресса между Россией, Австрией и Пруссией территории, населенные поляками, словаками, украинцами, белорусами, литовцами.

Этноконфессиональная чересполосица ЦВЕ и сложность возникновения стабильных национальных государств определили ее промежуточное положение. До 1918 года регион входил в состав Австро-Венгрии, Германии и России, являясь буфером между западом Центральной Европы и Восточной Европой. «Приливно-отливными землями» назвал регион французский геополитик Ж. Готтман[6]. Это определение отражает геополитическую особенность ЦВЕ как «региона пограничья», признаком которого на рубеже XIX–XX веков явилась «сдавленность» между Россией и центральными державами[7]. Регион являлся единым экономическим пространством континентальных империй, чьи территориальные параметры во многом определяли их международное влияние и обусловливали многополярное равновесие сил в Европе. Вместе с тем государственные границы отражали систему пространственно-силовых отношений между империями и закрепляли сложившийся между ними баланс сил.

Революции 1917 года и Брестский мир способствовали подъему национально-освободительных движений на территории бывшей Российской империи. Осенью 1918 года в условиях развала Австро-Венгрии и революции в Германии в ЦВЕ возникли суверенные государства: Австрия, Венгрия, Польша, Чехословакия (ЧСР), Литва. Решения Парижской мирной конференции превратили эти страны в разъединившую Германию и Россию буферную зону и «санитарный кордон».

Сегодня видение современной конфигурации Центрально-Восточной Европы остается предметом дискуссии как в российской, так и в зарубежной историографии. Так, ученый-славист Э.Г. Задорожнюк понимает под «Восточной Европой» бывшие республики СССР, а под «Центральной Европой» – «пояс государств между Балтикой и Адриатикой, стран бывшего социалистического содружества»[8]. Петербургский историк В.В. Носков считает термин «Центрально-Восточная Европа» идеологической конструкцией, оставшейся в наследство современной историографии от времен «холодной войны», и попыткой возродить миф о величии Речи Посполитой[9]. Автор настоящего труда использует концепт ЦВЕ как аббревиатуру в утилитарных целях (для сокращения объема книги), хотя в предшествующих работах применял словосочетание «восточная часть Центральной Европы». Бурные дебаты о геополитическом пространстве региона продолжаются в Польше[10], а сегодня идут также на Украине и в странах Балтии. Ментальные карты ЦВЕ остаются предметом дискуссии.

Возникшая в конце ХХ – начале XXI века система европейских геополитических координат напоминает Версальскую (или, по мнению ряда ученых, Вестфальскую) систему, что объясняет особый интерес к ней Российской Федерации. Исторический опыт политики Российской империи по защите ее западных рубежей в начале ХХ века актуален для современной России. Но при всей важности изучения политики России в ЦВЕ комплексного геополитического освещения в отечественной исторической литературе она не получила и нуждается в дальнейшем исследовании. По целому ряду аспектов рассматриваемые автором конфликты России с Германией и Австро-Венгрией (в частности, по польскому вопросу), а с 1918 года – и с Польшей остаются объектом научной дискуссии как между российскими и зарубежными учеными, так и внутри сообщества отечественных историков.