Политики, предатели, пророки

Докторскую — там же, в 1980 году по теме «Французская историческая школа «Анналов» в современной буржуазной историографии 1929–1979 гг.».

Разоблачал буржуазную идеологию и буржуазную историческую науку. Разоблачать он вообще любил.

Потом он писал про судьбы перестройки — что иного не дано. Только все перестроить. Потом — про «словарь нового мышления» — что все прежние слова плохие, а произносить нужно совсем другие. Потом про то, что Россия — «опасная страна».

Правда, сам он, кроме первой монографии, в общем-то, не писал: считалось, что редактировал — и вставлял что-нибудь наподобие вступительного слова. Писали другие. Но он действительно редактировал — следил, чтобы излишне не похвалили Россию или СССР. И чтобы ругали не меньше, чем требовало «либерально-гуманитарное лобби».

Вот таких книг с его «авторским» участием вышло добрых три десятка.

На его сайтах и его соратники, и клиенты называют его «академиком». Он действительно член Академии. Общественной «Российской Академии естественных наук». Наверное, имел отношение к естественным наукам, когда призывал комсомольцев строить Красноярскую ГЭС. Именно в те места он попал в 1957 году — там уже год как начали ее строительство. Хотя надолго там задерживаться не стал, — и быстро вернулся в Москву, правда — в ЦК ВЛКСМ… Поруководил советской пионерией, поучил подростков быть верными делу Ленина — и отправился в аспирантуру Академии общественных наук при ЦК КПСС. И оставил о себе память, как об одном из самых бюрократических и догматически нетерпимых руководителей в ЦК ВЛКСМ.

Правда, по окончании — не повезло: отправили на унизительно малую в сравнении с прошлым должность доцента кафедры всеобщей истории ВКШ при ЦК ВЛКСМ. Наукой он занимался мало. За десять лет после защиты диссертации с 1971 по 1981 год написал всего 9 статей и фрагментов в чужих коллективных изданиях. Семь из них про порочность буржуазной историографии и Великий Октябрь: каждый год перефразировал те или иные фрагменты своей кандидатской диссертации. Две — это были уже не статьи, а «методические материалы» — про использование технических средств обучения и оптимизацию учебного процесса: — и сумел занять должность проректора по учебной работе.

Но докторская открыла путь. В Высшей школе он уже не остался и сначала ушел в Институт всеобщей истории, в отдел культуры зарубежных стран, а в 1983 году получил назначение в руководство журнала «Коммунист»: стал редактором отдела истории и членом редколлегии.

Вот это уже и было «почти все». И в плане обеспечения. И в плане власти — хотя и в научном мире. От имени партии он решал, что именем партии по вопросам истории публиковать, а что не публиковать. Что считать правильным, а что считать неправильным. Он мог иметь все — в материальном плане. И многое — в плане влияния. От него, так или иначе, зависели все историки — от аспиранта до декана истфака и директора академического НИИ. Вершина идеологической власти была совсем рядом. И всего пятьдесят лет — для того времени в политике молодость. Впереди — ЦК. Академия наук. Возможно — секретариат ЦК. Он знал правила этой жизни и их соблюдал. Значит, были все основания рассчитывать на успех.

Но началась «перестройка». И один из новых главных редакторов журнала, по слухам из информированных источников, принимая назначение, сказал: «Только, знаете… Одно условие. Уберите этого…» последнее слово не было непечатным. Но — близким к этому.

Кривая карьеры опять надломилась. И это было обидно. Но за согласие на увольнение ему обещали что угодно — что попросит. Кроме прямого повышения. Лишь бы ушел из журнала.

И как раз тогда в Московском государственном историко-архивном институте на пенсию ушел ректор. А стоявший в резерве на его замещение проректор почти написал, но не успел еще защитить докторскую диссертацию.

Обиженный бывший редактор журнала «Коммунист» пришел в горком партии и попросил назначение. Желательно, именно в Историко-архивный институт — и стал ректором.