Политолог

– Политическая система России, именуемая «шампур власти» и «шашлык губернаторов», которую пытается навязать нам Президент-кагэбэшник, противоречит либеральным ценностям, противоречит мировому развитию, становится тормозом «либеральной империи» и возрождения России. Мы начинаем демонтаж архаической президентской республики, наделяющей ограниченного Президента неограниченной властью. Мы желаем видеть Россию парламентской республикой, с сильными, конкурирующими партиями, либеральным парламентом, с Президентом, получающим власть из рук либеральных парламентариев. Мы хотим усилить влияние «Глюкоса» во всех парламентских партиях, включая коммунистическую, чтобы выбор будущего Президента России не противоречил либеральным тенденциям. Мы не хотим оставаться в стороне от предстоящих думских выборов и последующих за ними выборов Президента. Поэтому я и пригласил вас к себе, надеясь на ваш креатив, способность улавливать нюансы, превращать политику в увлекательное всенародное шоу.

Маковский стал подыматься, прикрывая свое рыжее вопиющее око, что совпало с исчезновением чарующих запахов, последним из которых был аромат ананаса, разрезанного на янтарные, отекающие соком доли.

– Предлагаю продолжить беседу во время прогулки. Там я завершу свои мысли и выслушаю ваши.

Они покинули гостиную, вышли из дворца и направились через луг к сосновому бору с красными смоляными стволами, голубыми вершинами, полными белок и дятлов. За ними, на почтительном расстоянии, следовал все тот же инопланетный великан, не отбрасывая тени. Углубились в бор по песчаной дорожке, через которую перебегали полосатые бурундучки и ежи. Впереди сквозь стволы что-то засветлело, мягкое, туманно-белое, напоминавшее лесное озеро. Но когда приблизились, Стрижайло с изумлением увидел, что это длинный самолет с алюминиевым фюзеляжем, широко распростертыми крыльями, четырьмя старомодными двигателями, на которых висели закопченные лопасти. Появление самолета было странным и сюрреалистическим, ибо сосны росли вплотную к фюзеляжу, окружали крылья, стояли перед застекленной кабиной, будто самолет приземлился здесь полвека назад и вокруг него успел вырасти бор. На фюзеляже были различимые полустертые бортовые номера, латинские литеры, опознавательные знаки американских ВВС. Сам самолет, когда Стрижайло осмотрел его волнующие старомодные формы, мощные моторы, тусклое сияние алюминия с чуть заметными вмятинами и ожогами, какими бывают покрыты отслужившие век боевые машины, – самолет оказался бомбардировщиком Б-29, знаменитой «Летающей крепостью» Второй мировой войны.

– Вы не ошиблись, – произнес Маковский, которому было приятно изумление гостя. – Это та самая машина, с бортовым номером 44–86292, которая, под управлением полковника Пола Тиббетса, нанесла ядерный удар по Хиросиме. На корпусе, вы видите, имя матери пилота «Энола Гей», которое начертал нежный, любящий сын. Самолет достался мне благодаря дружеским отношениям с внучатым племянником Трумэна, который был связан с утилизацией устаревших машин на авиационной базе Гуам.

Это ошеломило Стрижайло. Белый, в солнечных вмятинах алюминий был ободран о японское небо, осыпан осколками японских зениток, опален бесцветной атомной вспышкой, из которой навстречу самолету излетали тысячи душ. Хватались за крылья, грызли пропеллеры, соскребали ногтями ненавистное женское имя, колотились лбами о стеклянные ромбы кабины, за которыми, уже безумный, сидел экипаж. Созерцание самолета тоже приближало к безумию. Были несовместимы статичные, окружавшие самолет деревья и длинный, приспособленный к скоростям и открытому небу фюзеляж. Казалось невозможным видеть в Подмосковье алюминиевую машину, ослепленную бесцветным огнем, на которую с сосен с нежным звяканьем падают шишки, осыпаются сухие иглы.

– Этот самолет завершил христианскую цивилизацию. Положил начало новой, либеральной истории. Атомный взрыв – это оргазм, оплодотворивший либеральную эру. Приглашаю на борт… – Широким жестом Маковский указал на шаткий, в виде стремянки, трап, ведущий с земли в овальную дверь самолета. Пропустил вперед Стрижайло.

Тот вошел, предполагая увидеть облупленную приборную доску, мятые кресла, ободранные шпангоуты и заклепки. Но оказался в великолепном белоснежном интерьере, с мягко разлитым освещением, где на длинных, нежно скругленных стенах светились экраны, мерцали индикаторы, бегали электронные лучи, как это бывает в диспетчерских, управляющих атомными станциями или космическими полетами.

– Вот смотрите. – Маковский уселся в удобное кресло перед панелью с клавишами, напоминавшими электронное пианино. – Отсюда видна нефтяная политика мира. Отсюда я принимаю участие в нефтяной стратегии земного шара, которая и есть подлинная история человечества в либеральную эру. Мои партнеры по «Бритиш петролеум», «Экссон», «Тексако» или «Шелл» подключили российскую нефть к мировой нефти, сделали меня, российского нефтевладельца, членом кабинета Мирового нефтяного правительства.