Политолог

Менялись виды оружия и дистанция боя. Они залезли в танки и били друг в друга прямой наводкой, пока не израсходовали боекомплект. Потом громили один другого из установок залпового огня, так что на Пикадилли вылетели все стекла, а на Даунинг-стрит в Форин-офис отказали сливные бачки. Завязался воздушный бой между Ф-15, где засел Верхарн, и Су-27, которым управлял Ва-Ва. Оба катапультировались с подбитых машин, глядя, как горящие самолеты, продолжая стрелять, обрушились в Ла-Манш. Не добившись преимущества обычным оружием, они сбросили друг на друга атомные бомбы, а потом места взрывов посыпали спорами сибирской язвы. Обугленные, без рук и без ног, зараженные чумой и птичьим гриппом, страдая лейкемией, они превратились в две ненавидящие галактики. Стали сближаться из разных углов Вселенной. Катились, как два огненных колеса, пока не столкнулись, превращаясь во вселенский взрыв. На месте взрыва образовалась гигантская черная дыра, где погибло бесчисленное множество миров, и в бездне открылись «духи тьмы», из числа тех, что когда-то вылетели из подвала и вселились в душу Стрижайло.

Последний напрасно думал, что вселенская катастрофа навсегда поглотила соперников. Они выпали из растерзанного мироздания, превратившись в две лобковые вши, и продолжали сражаться, шевеля цепкими лапками.

Стрижайло и араб из Иностранного легиона рассматривали их у себя под ногами, где, едва заметные, похожие, словно две сестры, бились лобковые кровососы.

– Который из них наш? – спросил Стрижайло у телохранителя.

– Как бы не ошибиться, – ответил араб. Готовился ногтем раздавить отвратительную, напавшую на его господина тварь, но не умел отличить Верхарна.

Внезапно соперники восстали во весь рост, слегка потрепанные, задыхаясь, отряхивая с одежды пыль.

– Засим позвольте откланяться, – церемонно произнес Ва-Ва. – Сожалею, что не удалось окончить наш поединок.

– К вашим услугам, сударь, в любое время и в любом месте, – щелкнул каблуками Верхарн.

Президент Ва-Ва легко перескочил изгородь, занял место в золоченой карете рядом с королевой Елизаветой.

– О чем мы говорили, ваше величество?

– Вы спросили, почему у шотландских девушек грудь всегда несколько меньше, чем у английских.

– Должно быть, потому, что в неволе никто не достигает естественных размеров.

Карета укатила, звук мотоциклистов смолк. Улица постепенно заполнилась автомобилями, омнибусами. Верхарн утомленно сказал:

– Вечером мы встретимся в отеле «Дорчестер». Опять за свой счет придется ремонтировать сливные бачки в Форин-офис.

С этими словами он удалился, прикрываемый со спины преданным легионером.

Глава 12

Стрижайло, переполненный впечатлениями, вернулся в отель. Смотрел из окна, как пышно и солнечно зеленеет Гайд-парк, темнеют стволы огромных летних платанов и среди них, по дорожке, гарцует лошадь с наездником. Разделся, упал в глубокую, как морская пучина, постель и забылся тревожным клубящимся сном, чувствуя, как во сне совершаются таинственные перемены – его разум заворачивают в хрустящую фольгу и готовятся сунуть в бездонную духовку, где работает таймер, отсчитывая время, необходимое, чтобы зажарить и подать к столу его запеченный мозг.

Проснулся от больного удара сердца: сумрачный номер, вечернее, забрызганное дождем окно с металлическим блеском фольги. И тревожное ощущение: пока он спал, мир неузнаваемо изменился, в нем исчезло несколько поколений, и он один, без сверстников и знакомых, оказался в чужом и враждебном времени.

Оделся, спустился в холл, где протекала оживленная вечерняя жизнь. В ресторанные залы на ужин стекалась публика, играл негромкий скрипично-фортепьянный дуэт. К подъезду, в дожде и блеске, подкатывали автомобили.

Привратники в цилиндрах кидались открывать дверцы, выпуская из машин достойного вида английских джентльменов, смуглолицых индусов в тюрбанах, арабских шейхов в белоснежных накидках, озабоченных и почему-то сутулых евреев в бархатных кипах. В диванной, за низкими столиками, пили кофе. В баре рыжеволосый, краснолицый, с выпученными глазами бармен, похожий на медную чеканку, артистично мешал коктейли. Верхарн возник по-английски точно, одетый небрежно, с изяществом, в черной рубашке без галстука, с золотым браслетом часов «джампинг ауерс», по которым то и дело отслеживал время в различных столицах мира, где в краткосрочных кредитах крутились его сумасшедшие деньги.