Политолог

— Выборы следует организовать так, чтобы в новой, «коммунистической» Думе я стал спикером, передав мой нынешний пост вице-спикера какому-нибудь Грибкову или Карантинову. Но и здесь, имейте в виду, я не намерен долго засиживаться. На президентских выборах я выступлю единым кандидатом от всех патриотических сил, и уж поверьте, мой кремлевский кабинет я обставлю с не меньшим вкусом, чем этот особняк. Вы еще увидите мой портрет под президентским штандартом…

Его кок раздувался, словно парус, в который дул ветер истории. Он был опьянен ядовитым напитком, заставлявшим содрогаться его красные губы. Бредил наяву, словно надышался сладкой пыльцой конопли. В фиолетовых безумных зрачках сверкал золотой, беломраморный зал, по которому он шествовал властной походкой. Губернаторы, члены правительства встречали его поклоном. Патриарх в облачении поднимал навстречу усыпанный алмазами крест. Стрижайло боялся спугнуть в нем этот восхитительный припадок тщеславия.

— Я вас понимаю, — поощрял он Семиженова, воспроизводя подобострастный поклон, каким бы встречали его в день инаугурации губернаторы — узкоглазый саратовский плут, малодушный ростовский проныра, бойкий ярославский хитрец. — Какой вы видите новую стратегию партии?

— Да поймите же вы, наконец, компартия доживает последние дни! Это квелая картофельная ботва, какая остается на огороде, когда выкапывают и уносят клубни! Клубни истории давно выкопали, сварили и съели, а остались одни гниющие стебли. Партию надо немедленно модернизировать, соскоблить с нее ржавчину ленинизма, очистить коросту сталинизма, превратить в социал-демократию европейского типа. Только тогда мы получим современную организацию, куда вольется молодежь, полноценные творческие люди, а не скелеты, которые, гремя костями, собираются на свои партсобрания. Эту модернизацию смогу провести только я, а не Дышлов, на котором костюм от «Версаче» сидит, как дерюга на орловском мерине!..

Он с ненавистью посмотрел в сторону Дышлова, который вальяжно и барственно держал секретаря обкома за лацкан пиджака и что-то иронично втолковывал.

— Политологическое сообщество видит в вас единственного лидера, кто может возглавить партию и вытащить ее из болота, — Стрижайло осторожно подливал ему в чашу галлюциногенный отвар, окуривал сладким дымом тлеющей конопли.

— Дышлов — толстозадая деревенщина. Уселся жирными ягодицами в партийное кресло и все подкладывает, чтобы мягче было. На него есть такой компромат, что «прокурорские девочки» покажутся верхом целомудрия. Или он добровольно, с честью, уйдет, отдав мне партию, или я вытащу в прессу такие факты, что старые коммунисты скорее проголосуют за Абрамовича с Березовским, чем за него…

Ненависть, с которой он смотрел на Дышлова, имела звук, — свист циркулярной пилы. Имела цвет — фиолетового радиоактивного яда. Имела вкус — разъедающего глотка кислоты. Стрижайло чувствовал, как начинает дымиться от ненависти его дорогой пиджак, раскаляется золотой браслет на запястье. Верил слухам, что Семиженов, сколачивая свое состояние, прибегал к услугам снайперов, расчищал завалы экономических противоречий с помощью пластита. Он мог убить Дышлова, как убивали, деля ленинское наследие, отцы-основатели партии.

— Я думаю, у Дышлова в партии много скрытых конкурентов, которые тайно примеряют на себя сюртук Председателя, — Стрижайло тонко управлял ненавистью Семиженова, направляя ее испепеляющий луч на гостей, среди которых укрывались претенденты на первые партийные роли.

— Кто? Этот маленький сперматозоид Грибков, который никак не доберется до заветной яйцеклетки? Этот банный грибок, поселившийся под ногтями Дышлова? В его сплющенной головке копошатся две-три экономические банальности, которые он пытается облечь в тексты священного писания. Он берет у меня деньги на предвыборную агитацию, на проституток и на лечение язвы желудка, которую заработал на фуршетах во всех политических партиях, где столовался до момента их исчезновения.

— Ну а как вы рассматриваете перспективы Креса? Его финансы могут поспорить с вашими. Многие секретари обкомов находятся под его влиянием.

— В его банке лежит дохлая крыса, и некому ее подцепить совочком. Все деньги партии давно превращены в «феррари» для его сыновей, в недвижимость на Кипре и греческом архипелаге. Камера в Бутырке, куда его поместят, будет оснащена черно-белым телевизором и учебником по банковскому делу, которым его снабдят друзья-чеченцы.

— А Карантинов? Он так предан Дышлову, что если возникнет внутрипартийный раскол, он примет его сторону.

— Карантино, как и «банный грибок», мечтает стать Президентом. Ратуя за восстановление памятника Дзержинскому он о каждом своем шаге докладывает в ФСБ. Если «чекисты» дадут ему ампулу с цианидом и попросят затолкать в котлету Дышлова, он сделает это при всей своей любви к последнему. Он станет президентом «Общества охраны памятников Дзержинскому».