Политолог

глава тридцать восьмая

Он почувствовал одновременные тугие удары гигантской боксерской перчатки, бившей в левую и правую скулы, в лоб, под-дых, под разными углами в живот. Эти тупые удары плющили лицо, разрывали внутренние органы, сотрясали мозг. Перед тем, как исчезнуть, моментальным взором увидел бегущую цепь взрывов, — от баскетбольной корзины, вдоль стального троса, по периметру зала, вдоль окон и стен. Красные, расширяющиеся шары, охваченные туманом, выгибали стены, поднимали кровлю. По всему пространству, как на батуте, взлетали, перевертывались, парили в нелепых позах люди. Глаза запомнили младенца в белой рубашке, раскрывшего крохотные пухлые ручки, словно летящий амур на плафоне особняка, и бритого боевика с оскаленным ртом и выпученными глазами, взлетающего ногами вверх. Было множество других фантастических зрелищ, запечатленных зрачками, проскользнувших в глубину подсознания, где они смешались с реликтовой памятью о Всемирном потопе и падении Тунгусского метеорита. Он потерял сознание.

Беспамятство продолжалось секунды. Очнулся, расклеивая глаза. Все было в красном цвете, словно смотрел сквозь красные очки. Кругом горело, обваливалось, падали искореженные фермы, шевелились раздавленные тела. Люди ползли, мычали, ошалело трясли головами. Были похожи на неподвижные брошенные куклы, на обугленные, с содранными одеждами манекены.

Близко от него слепо и молча ползла женщина. У нее были оторваны ступни. Торчали белые кости, хлестала кровь, тянулся липкий горячий след. Из-под рухнувшей фермы виднелось несколько детских тел, неподвижных, пропустивших сквозь себя острую арматуру. Обгорелое железо было окружено нежной плотью, обрывками легкой ткани. Другие тела были грудами навалены друг на друга, и эти груды содрогались, оседали, из-под них пытались выбраться окровавленные, иссеченные осколками люди, бессвязно стонали. Он увидел, что рядом лежит оторванная голая рука, и пальцы с почернелыми ногтями слабо сгибаются и разгибаются. Тут же находился ребенок, без головы, голые плечи, со странным изяществом приподнятая рука, остаток хрупкой шеи, — напоминал разбитую фарфоровую статуэтку. В зале вихрями носилась желтая гарь, химическое зловонье, запах парного мяса. Посреди зала, охваченный дымом, в тлеющей куртке стоял боевик, шатался. За ногу его ухватился мальчик, вцепился в камуфляж, как собачонка, и оба они колыхались в дыму.

Стрижайло тупо водил глазами, не испытывая эмоций. Его сотрясенный мозг не мог связать случившееся в целостную картину, которая распадалась на множество красных лоскутьев, драных ломтей, зазубренных осколков. Почувствовал, как что-то шевелится у него за спиной. И острая, пробуждающая мысль, — его сын спасен, уцелел среди ужасного взрыва. Он, Стрижайло, закрыл собой хрупкое тело сына, которое силится выбраться из-под придавившей его тяжести. С этой озаренной мыслью вновь потерял сознание.

Когда снова пришел в себя, кругом все визжало, верещало, выло. Среди огней и дымов метались дикие тени, раздавались звериные хрипы, истерические вопли. Стучали тяжелые автоматные очереди. В зал снаружи влетали жгучие трассеры, разбивались о стены, выносились в противоположные окна. Люди выскакивали из проломов наружу. Легкие, как козы, гибкие, как кошки. Ныряли в окна, словно там была глубокая вода. Заскакивали на подоконники, будто легкие прыгуны, и исчезали в солнечном дыму. Другие ползли к окнам, не в силах подняться. Тянули руки, а их обгоняли, через них перепрыгивали, иногда наступали, отталкиваясь от немощных спин. Там, куда выпрыгивали испуганные проворные юноши и стремительные визжащие девушки, слышались удалявшийся крик раненных зайцев, непрерывное голошение, грохот очередей.

Стрижайло озирался, прижимая сына к груди, заслонял рукой его темную блестящую голову. Не давал смотреть на обезображенные тела, на ползущих изувеченных раненных. Боевики, — те, что остались живы, — стреляли наружу из полуразрушенных бойниц, что-то орали друг другу. Из школьного здания слышались очереди, грохотали короткие взрывы. Стрижайло улавливал среди канонады краткие паузы. Когда очередная волна стрельбы взбухла и пошла на убыль, подхватил сына, подтащил к развороченному окну. Вспрыгнул на подоконник, с силой вознес сына к себе, вместе выпрыгнули на школьный двор. Поднял легкое тело мальчика, прижал к груди, помчался неловкими большими скачками, вжимая голову, стремясь пересечь пустоту двора.