Полицейская история

Я превратился в невразумительного эксперта Главного следственного управления с зарплатой на уровне майора и при полном отсутствии должностных обязанностей и инструкций. Штампы, печати, удостоверение, все права работника милиции вроде бесплатного проезда на общественном транспорте. Еще табельный пистолет «Ярыгин». Что есть табель никто объяснить не смог. Зато все дружно завидовали.

Новые пистолеты стали выдавать с этого года и все остальные ходят с примелькавшимся «Макаровым». Пришлось учить правила применения и сдавать норму по попаданиям в мишень. Это единственное, что у меня потребовали. Со вторым условием все прошло нормально, от следаков никто не ждет снайперской стрельбы. А вот с разрешением на применение оружия трудно. Вбитые в мозг за много лет инструкции так просто не перечеркнешь.

Нам в полиции разрешается открывать огонь на поражение при условии большой вероятности получения тяжёлых травм или смерти от преступника. Но убегающий преступник не может ни тяжело травмировать, ни убить. Стрелять в спину преступление.

Валить можно только в момент нанесения тяжких увечий и травм или при возникновении опасности нанесения таковых. Естественно если преступник стреляет, независимо от того, стоит, бежит, прыгает, или даже пытается летать, то он представляет угрозу как полиции, так и мирным жителям. А в этих случая применение полицией оружия считается правомерным.

Опытный полицейский всегда поступает по закону. Все дело в умении его обходить и объяснить свои действия. Попытка остановить от убийства или нанесения крупных травм, допустим драка, тоже повод для открытия огня. Но в спину это категорически запрещено! В движущийся автомобиль тоже. Особенно сзади. Мало ли куда он заедет, если водитель почувствует себя плохо. Вдруг людей подавит! А здесь сплошное раздолье. Не подчинился приказу сотрудника милиции – пали в голову. Хорошо жить при авторитарном режиме – никаких хлопот с оправданием.

Да мне, скорее всего и не придется стрелять. Я выезжаю на совсем другие дела и занимаюсь, прости Господи, работой стажера. Пойди туда, принеси то, опроси домработницу и садовника, постой здесь и никого не пускай. Типа такого. Обижаться здесь не на что. Законов я здешних не знаю и все время на подхвате. Да и знал бы. Это то, что называется беловоротничковой преступностью – полиция этим не занимается. Для этого есть иные службы – налоговые, ФБР, таможня и т. п. не мой профиль.

Зачем с собой таскают не ясно. Правда по любому интересно. Много ли народу видели золотой унитаз в жизни? А я сподобился наравне с султаном Брунея и вторым секретарем горкома Москвы. И не только смотреть.

Специальную Следственную Комиссию новый руководитель партии создал совсем не случайно. И появление у нее крайне интересных результатов перед самым съездом и мне при всей своей наивности во внутриполитических склоках советских руководителей видится однозначно.

Началось все по достаточно пустячному поводу. Некий не сильно высокий чиновник из Московского Управления Безопасности труда засветился на очередном приеме в Кремле. В советском сегменте Интернета появилось несколько фотографий и заметок с язвительными комментариями по поводу жутко дорогих часов и еще чего-то дизайнерского.

Пиджаки с галстуками ушлые пользователи определили и вычислили общую цену за 200 с лишним тысяч рублей. Стоимость всех этих предметов роскоши явно превышала возможности его зарплаты госслужащего. Сверху пришла команда – разобраться. Дальше создали ССК, вменили ей в обязанность заняться московскими чиновниками и понеслось. Он такой был далеко не один с невнятными дополнительными доходами.

Партийная комиссия со слезами на глазах (кому нравится сдавать своих) штамповала разрешения на аресты пачками. Выше какого-то уровня партийных господ не арестовывают. То ли в унитазе топят, то ли стреляются. Хотя данные уж точно товарищи, в том самом смысле.

За неделю забрали уже 76 чиновников из Московской администрации и трех заместителей министров. Дело росло и ширилось. Двое работников горисполкома внезапно выехали за границу, добавив мне кучу работу. СССР гневно требовал объявить международный розыск, подключить Интерпол и вообще договора о выдачи уголовных преступников (а ведь решения суда еще не существует) подписаны.

Естественно все бумаги на английском, отправляющиеся по этому поводу я теперь обязан проверять и перепроверять. Если что – крайний окажусь. Что люди брали крупные взятки, лично у меня сомнений не имеется. Когда из дома после обыска выносят мешки (!) купюр и килограммы золотых украшений как-то не особо тянет кричать о презумпции невиновности. В жизни ж как? Полная уверенность – данный тип вор и убийца бывает далеко не всегда. Но имея серьезные подозрения полиция копает рьяно и тщательно. Наше дело обнаружить побольше улик. Все остальное решается в суде.