Полицейские и провокаторы

В ночь на 5 июня 1882 года Судейкин в Петербурге произвел небывалуюлго размерам облаву — арестовали сто двадцать человек, в том числе Грачевского и всех, кто работал в динамитной мастерской. В Петербурге не осталось ни одного члена Исполнительного комитета, центральный кружок — основная сила «Народной воли» — оказался обезглавленным одним ударом. При обыске б динамитной мастерской обнаружили плоскую бомбу, изготовленную для Осмоловской и приспособленную к ношению на груди.

Хозяин конспиративной квартиры, в которой располагалась динамитная мастерская, народоволец А. В. Прибылев вспоминал:

«Теперь выяснилось, что в течение трех месяцев все мы были под неуклонным надзором Судейкина и его клевретов, под надзором, установленным до тех пор небывалым способом За нами не ходили шпионы, не подсматривали, за немногими исключениями, за каждым нашим шагом. Нет, все шпионы в костюмах околоточных надзирателей были расставлены на перекрестках и замечали каждого из нас, проходившего мимо них. Они отмечали в своих книжках, кто из нас и в каком направлении отправляется, когда и с кем видятся и пр. < ) Такой надзор не бросался в глаза выслеживае

мому, давал полную картину наших действий Судей-кину. Но все это стало нам известно после ареста, тогда же мы ходили впотьмах, уверенные, что о нашей конспиративной деятельности никто не догадывается» [295].

Но среди арестованных Дегаева-старшего не оказалось, не оказалось его и в столице. По этому поводу известный революционер, современник дегаевской истории Л. Г Дейч писал: «По-моему, его предательское соглашение с Судейкиным состоялось не после ареста его осенью 1882 года в Одессе, а перед захватом упомянутой выше динамитной мастерской в Петербурге: арест ее и прикосновенных к ней лиц, вероятно, был первым актом сговора с Судейкиным» [296]. Догадку Дейча следует считать верной.

ПРИРОДА ПРОВОКАЦИИ

Сформулировать причины, по которым совершается предательство и соратник становится провокатором, невозможно — сколько предательств, столько причин. Предавали просто из страха, предавали, чтобы избежать казни, предавали из-за денег, неудовлетворенного тщеславия, под натиском шантажа и угроз со стороны полицейских.

Рысаков через несколько часов после того, как бросил в царя бомбу, начал давать показания, он умолял слушать его еще и еще, ходить с ним по улицам, выискивая бывших друзей, лишь бы любой ценой заработать помилование, хотя, взяв в руки бомбу, он знал о последствиях.

Окладский 30 октября 1880 года на суде в последнем слове заявил: «Я не прошу и не нуждаюсь в смягчении моей участи; напротив, если суд смягчит свой приговор относительно меня, я приму это за оскорбление»[297]. Его приговорили к смерти. Через несколько дней в камеру, где сидел Окладский, вошел начальник Петербургского губернского жандармского управления генерал А. В. Комаров и без труда склонил его к предательству. В секретной записке начальству Комаров писал:

«При намеке ему с моей стороны, что может быть по неисчерпаемой милости государя императора они могут быть помилованы, Окладский, видимо, обрадовался и заметил, что не все могут быть помилованы, потому что он осужден на смерть за одно преступление, а Квятковский — за четыре таковых, то не может быть общего помилования. В моем присутствии ему было объявлено помилование, от* которого он пришел в восторг, и так как сделано распоряжение тут же о переводе его в Екатерининскую куртину, то бросился бежать в одних носках, забыв надеть туфли» [298].

Окладского из соображений конспирации продержали в Петропавловской крепости до конца 1882 года. Находясь в тюрьме, он сделал первые шаги по пути предательства. По его наводке 24 января 1881 года полиция арестовала агента Исполнительного комитете «Народной воли» Г. М. Фриденсона и устроила засаду в квартире, которую он снимал. На другой день в ней был арестован член Исполнительного комитета А. И. Баранников, и теперь уже в его квартире притаилась полиция в ожидании новой добычи. Баранников осуществлял руководство действиями Н. В. Клеточникова, «ангела-хранителя» народовольцев. В январские дни 1881 года они встречались на квартире члена Исполнительного комитета Н. Н. Ко-лодкевича. Колодкевича- арестовали 26 января в находившейся под наблюдением пустой квартире

Баранникова. А. П. Прибылева-Корба, узнав о случившемся, пыталась предупредить Клеточникова, чтобы тот не появлялся на квартире Колодкевича, но не смогла с ним встретиться, и он попал в засаду. Первые же шаги предателя Окладского сильнейшим образом отразились на «Народной воле». По соседству с ним в камерах Петропавловской крепости оказались его бывшие товарищи и единомышленники. Тридцать семь лет он верно служил Департаменту полиции и числился личным агентом министра внутренних дел И. П. Дурново.