Полицейские и воры. Авторский сборник

Как это было ХОРОШО! Безумец едва не заплакал от прелести происходящего. Сумасшедший так устал, что, когда они наконец поднялись в свои комнаты, он не смог даже подумать о Сисси Уолкер. Он только вошел в комнату, разделся, скользнул под чистые простыни и мгновенно заснул.

Утром в четверг безумец все еще испытывал восторг прошлого вечера. Он наслаждался дружеской атмосферой за завтраком и тем радушием, с которым остальные приняли его в свои ряды. Безумец смотрел на Сисси Уолкер и испытывал удовольствие от этого, но воспринимал ее лишь как приятного члена этой приятной компании. Вчерашний послеполуденный голод совершенно исчез.

Однако голод не спеша возвращался в течение дня. Утром мужчины работали с Арни Капоу, относя задники на улицу девушкам, чтобы те их отмыли, а затем вновь принося на сцену, где задники покрывали грунтовкой и поднимали наверх. Пока шла работа на повторном круге, безумец снова поднялся с Перри на колосники. Глядя вниз через переплетение канатов, сумасшедший наблюдал, как Мэри–Энн Маккендрик движется вокруг сцены, проверяя вместе с Арни список предметов обстановки. Сисси Уолкер дважды приносила им кофе. Она оказалась единственной девушкой, одетой в блузку и юбку, все остальные были в голубых джинсах. Глядя на сцену с колосников, безумец увидел Мэри–Энн Маккендрик, и голод проснулся в нем снова, разгораясь все сильнее.

Голод еще больше усилился после ленча. Ральф Шен начал тогда первую репетицию. Ему были не нужны Линда и Карен, поэтому они вернулись, чтобы опять работать с Арни, зато Шен потребовал присутствия всех мужчин.

Ральф раздал им всем экземпляры пьесы, сценической версии, опубликованной Сэмюэлем Френчем. После этого, пока все просто сидели вокруг, Шен сосредоточился на начальной сцене между Луин Кемпбелл и Ричардом Лейном.

Луин Кемпбелл играла веселую вдову, изысканную нимфоманку, славящуюся своими остроумными высказываниями. Даже на этой первой репетиции, читая по тетради, Луин раскрывала характер этой героини. Она надела белую блузку и черные брюки и выглядела очень внушительно, особенно в талии. Ее жесткое и несколько суровое лицо соответствовало роли, добавляя грубоватости характеру вдовы.

Сумасшедший наблюдал. Он смотрел на Луин, и образы снова начали кружиться в его мозгу. Теперь к ним добавился еще и образ Луин Кемпбелл, и безумец стал придумывать способы остаться с ней наедине. Его мозг рисовал целые цепочки страстных сцен с Луин, причем во всех случаях актриса оказывалась даже более похотливой, чем он сам.

Позднее сумасшедшему пришлось ответить на зов природы, оторвавший его от грез. На первом этаже отсутствовала ванная, поэтому безумец отправился наверх, на обратном пути он встретил Сисси Уолкер.

– Привет, – улыбнулась девушка. – Как дела с Ральфом? Сумасшедший уставился на нее, секунду или две он чувствовал себя совершенно неспособным произнести хотя бы один звук в ответ. Но ему необходимо было что–то сказать, прежде чем молчание стало бы неестественным.

– Все в порядке, – наконец пробормотал он и скорчил гримаску, недовольный банальностью фразы.

Сисси прошла мимо и, минуя его, покосилась на него уголком глаза. Безумец остановился, не дойдя до первого этажа шесть ступенек, но не смог придумать ничего подходящего.

Здесь требовался какой–то другой разум. Он научился быть умным, но только в одном случае, только когда нужно было обмануть. Но для того, чтобы говорить с женщинами, ему требовался совершенно другой склад ума.

Сумасшедший обернулся и посмотрел вслед Сисси. Ее ягодицы покачивались, когда она поднималась по лестнице, заставляя натягиваться свою юбку. Девушка надела мокасины и белые носки, но выше ее ноги оставались голыми. Глядя вверх, безумец видел ее ноги почти до бедер, они мелькали в разрезе развевающейся юбки. Сами же бедра скрывались в тени под юбкой.

Сисси была той, кто ему нужен. Не Луин Кемпбелл, и не Мэри–Энн Маккендрик, и не кто–нибудь еще. Сисси Уолкер подходила ему идеально.

Потому что она обладала таким круглым телом. И потому что она искоса смотрела на него за столом. И потому что она была страстной, сумасшедший не сомневался в этом. Такой же страстной, как он сам. Такой же страстной, как Луин Кемпбелл в его дневных грезах.

Безумец услышал, как девушка поднимается по ступенькам на третий этаж, и в следующую минуту он последовал за ней.

Ум. Умение. Ему следовало знать, что он скажет, когда войдет. Он должен быть готов произнести что–нибудь остроумное, забавное, пусть даже непристойное.

Как люди в «Веселой вдове из Виши», они все время говорили друг другу остроумные и непристойные вещи и улыбались.

Лицо сумасшедшего застыло, он казался угрюмым, суровым, разгневанным и явно испуганным. Безумец остановился в холле второго этажа, пытаясь придать своему лицу более приятное выражение. Он растянул губы в гримасу, надеясь, что та будет похожа на улыбку. Сумасшедший сжал ладонями похолодевшие щеки.

Разве так можно? Ему придется умолять ее, ему придется заставить ее захотеть его. Он не может стоять молча с застывшим лицом.