Полицейский-апаш

— Если честно, то так-то лучше! Уж вы-то денежки не зажмёте! И потом, с вами ясно, на что идёшь…. Не то что с Фантомасом: ни хрена не разберёшь, страху полные штаны, а денег ни шиша!..

Мош посмотрел на часы, убедился, что была уже половина двенадцатого, и заторопился. Поспешно пожав Газовщику руку, он вышел.

Старый процентщик быстро спустился по улице Бельвилль. Дойдя до внешних бульваров, он кликнул фиакр и сказал кучеру:

— Отвезите меня к ресторану «Серебряный кубок» на площади Бастилии…

Что за новую аферу задумал старый мошенник с улицы Сен-Фаржо? Зачем ему понадобились услуги двух известных апашей с Менильмонтана — Газовщика и Бычьего Глаза?

В «Серебряном кубке» он отвёл в сторонку хозяина, с которым, по-видимому, был знаком уже давно.

— Зарезервируйте мне на сегодняшний вечер розовый салон, — сказал он ему на ухо. — Я собираюсь пригласить избранных гостей… И чтоб официант был не болтлив!

Хозяин ресторана почтительно поклонился:

— Можете рассчитывать на меня, господин Мош! Вас и ваших гостей никто не побеспокоит. Вообще, сезон кончается, на отдельные кабинеты спроса почти нет… Так что можете считать, в вашем распоряжении весь этаж!

Папаша Мош удалился очень довольный, весело насвистывая какой-то мотивчик…

— Месье наденет фрак или смокинг?

— Ни то ни другое, Джон. Приготовьте мне просто пиджак.

— Месье остаётся дома? Но ведь месье не заказывал обед…

Господин Аскотт перестал завязывать галстук перед зеркалом и повернулся к своему камердинеру:

— Я не собираюсь обедать дома. И я прошу приготовить мне пиджак.

Джон исполнил приказание, но всё же заметил со скандализованным видом:

— Надеюсь, месье извинит меня, если я скажу, что с некоторых пор месье манкирует своим туалетом… Как, месье собирается идти обедать в ресторан и не надевает ни фрака, ни смокинга? Ни в Нью-Йорке, ни в Лондоне месье не позволил бы себе подобной некорректности!

Аскотт остановил речь своего слуги усталым жестом руки.

— Я поступаю так, как мне нравится, Джон, — сказал он, — и я терплю вашу воркотню только из уважения к вашим годам и вашей долгой службе у моего отца. Иначе я должен был бы сделать вам выговор за неуместную вольность, которую вы себе позволяете.

Старый слуга опустил глаза и обиженно заметил:

— Прошу месье меня простить. Но то, что я говорю, я говорю исключительно в интересах месье…

Вдевая цветок в бутоньерку пиджака, Аскотт спросил:

— Госпожа княгиня Дамидова сегодня не звонила?

— Нет, месье. Вот уже несколько дней как мы не имеем известий от госпожи княгини…

— Вот и хорошо! — неожиданно сказал Аскотт, поворачиваясь к камердинеру. — Надеюсь, так будет и впредь… Она мне надоела… потому что она кокетка и неблагодарная! Она полюбила другого… Что ж, тем хуже для неё!

Джон выразил хозяину свою полную солидарность:

— Месье совершенно прав, от этих великосветских дам больше хлопот, чем удовольствия… И если бы месье разрешил дать ему совет…

— Попробуйте, Джон…

— …То я порекомендовал бы взять в любовницы одну из хорошеньких актрис, каких много в Париже, или молоденькую добропорядочную модисточку, для которой это было бы большое счастье и которая очень любила бы месье…

Аскотт рассмеялся:

— Чёрт возьми, Джон! Вам сегодня приходят в голову прекрасные мысли! Хе-хе! Что вы скажете, Джон, если я в точности последую вашему совету?..

— Месье познакомился с подходящей девушкой из хорошего общества?

— Из хорошего?.. Ну, в общем, да… Но главное, сама она честная, спокойная, искренняя… Я даже начинаю в неё понемногу влюбляться…

С наивной радостью Джон потёр руки:

— Месье расскажет мне?..

Но Аскотт вдруг оборвал разговор, на его лице вновь появилось строгое и даже высокомерное выражение.

— Джон, дайте мне шляпу! — приказал он.

— Хорошо, месье…

— И трость…

— Вот она, месье…

— Джон, я вернусь поздно… Может быть, уже завтра… Ждать меня не нужно.

— Хорошо, месье… До свидания, месье…

— До свидания, Джон…

На площади Бастилии, в помещении стоянки для омнибусов, двое разговаривали вполголоса. Это были Мош, одетый в свой длинный редингот, с вечным и неизменным старым цилиндром на голове, и Нини Гиньон, скромно одетая в синюю грубошёрстную юбку, доходившую ей до щиколоток. На голове у девушки была соломенная шляпка с полевыми цветами.

Глядя на эту пару, случайный зритель принял бы их за мелкобуржуазное семейство: отец — добропорядочный мелкий служащий, дочь — учащаяся школы-пансиона, только что вышедшая из монастыря… И никто бы не догадался, что на самом деле перед ним были старый ростовщик с улицы Сен-Фаржо, запросто общавшийся со всяким уголовным сбродом, и вульгарная потаскуха, любовница убийцы, развращённая до мозга костей, несмотря на свой юный возраст…

— Чего это мы торчим на стоянке омнибусов? — проворчала она. — Не могли, что ли, пригласить меня в забегаловку да поднести пару стаканчиков от своих щедрот?..

— Ах ты негодница! — отвечал папаша Мош, подавляя улыбку. — Ты что, нарочно меня дразнишь? Я и так боюсь, как бы ты не ляпнула чего-нибудь в его присутствии…

Нини продолжала его поддразнивать: