Полицейский (Архив сыскной полиции)

Пролетка ехала не торопясь, колеса пробуксовывали на снегу. Через пару дней на санках придется ездить. Дранков подумал, что скоро Рождество, а там и Новый год, и ему стало легко и спокойно. Правда, когда пролетка свернула с Тверской и колеса застучали по булыгам Грузин, он вдруг почувствовал беспричинную опасность. Гоня от себя мысли о плохом, он все же вынул браунинг из заднего кармана, снял с предохранителя и сунул его в карман пальто. Держа корзинку в левой руке, Андрей вошел под арку и увидел, как от стены на него надвинулись двое в шинелях. Дранков выдернул из кармана браунинг. – Буду стрелять. – Попробуй, сука.

В руке у одного сверкнуло лезвие ножа, и Дранков выстрелил.

– А-а-а, – дико заголосил Воробей. Второй бросился на улицу, но натолкнулся на сыщика. – Целы, Андрей Васильевич? – крикнул сыщик. – Вроде, да.

В нескольких шагах от них, завывая от боли, корчился на снегу человек; второй с поднятыми руками стоял у стены. Из его подъезда на шум выстрела бежали двое агентов из летучего отряда.

– Ну какая же сволочь Дергаусов. – Дранков сунул браунинг в карман и, осторожно неся корзинку, пошел к своему парадному. Фельдшер закончил бинтовать ногу задержанного. – У меня все, господин начальник.

– Тогда иди. – Бахтин подошел к полулежащему на диване налетчику. – Кто послал? – Сами, карася грабануть хотели.

– Значит, сами. – Бахтин взял тяжелую трость, прислоненную к стене, и с оттягом рубанул по забинтованной ноге. Дико закричал задержанный. В комнату вбежали Кулик и Гейде. – Что?!

– А ничего – хамит. – Бахтин присел на стол, закурил. – Так кто послал?

Воробей зло посмотрел на него и процедил с ненавистью: – Да пошел ты…

Договорить он не успел. Гейде ножнами шашки изо всех сил ударил его по ноге.

Воробей даже не крикнул, а охнул тихо и потерял сознание.

– Смотри-ка, – удивился Бахтин, – а на вид вполне крепкий мужик.

Он взял графин с водой и вылил на голову налетчика. Тот застонал, задергался на диване. Бахтину не было жаль этого человека, всего час назад пытавшегося отправить на тот свет Дранкова. Да и не был он человеком в представлении сыщика Бахтина. Ежедневно ему приходилось сталкиваться со всей городской мразью. И если человек, попавший в сыскную случайно, укравший от голода, от нужды тяжелой, вызывал в нем сочувствие, то жиганье он ненавидел и был к ним беспощадным.

«Агент и кулак – вот главное оружие сыщика», – любил говорить Бахтин. Налетчик замычал, открыл глаза.

– Кто тебя послал, сука? – Бахтин подошел к дивану. – Не скажешь, останешься без ноги. – Казимир послал. – Нож? – Он. – А еще кто? Ну телись, сволочь, телись! – Хозяин наш, Дергаусов.

– Ну вот, видишь, как все просто, а ты, дурочка, боялась, – засмеялся Гейде. – Степан Николаевич, – сказал Бахтин, – распорядитесь о враче. В тюремную больницу его. Он присел на диван. – Как зовут тебя?

– Сомов Григорий, – сквозь слезы ответил налетчик. – Кличка? – Воробей. – Плохо? – Да куда хуже, господин полицейский.

Бахтин встал, подошел к шкафу, вынул бутылку водки, налил полный стакан:

– На, – протянул его Воробью, – выпей, полегчает.

К полуночи утихшая было метель опять закрутила. Снег залепил фонари, окна, и город погрузился в вязкую темень. Ветер слизнул с улицы прохожих. Да и кому в голову придет шататься по Москве в такое время. Казимир стоял в подворотне, напротив дверей редакции «Русского слова». Он приехал сюда минут двадцать назад, поэтому еще не успел замерзнуть. Но ветер был какой-то шалый, постоянно меняющий направление. То он нес клочья снега вдоль улицы, то вдруг врывался в подворотню и за секунду продувал ее холодом. Где же этот чертов сторож? Спит небось старая сволочь. А Дергаусов тоже хорош. Сказал нынче, что надо уезжать в Персию. Да зачем она ему сдалась, Персия эта? Какого дьявола он там забыл? Нет. Бумажки-то эти он возьмет. А потом пусть хозяин выкупает их у него. За хорошие деньги. Империалы. Только они нынче в цене. Казимир знал, где у Дергаусова «лабазы каменные», знал он, где Юрочка хранит свои денежки. Можно было бы вообще сразу поехать в Малый Козихинский, да и грабануть его. Пожалуй, он так и сделает. Сначала возьмет бумажки, а потом – туда. Благо пешком ходу десять минут. Пусть в свою Персию едет. Там край богатый, он себе еще наворует. А документы эти – гарантия. Пока они у него, Юрочка к легавым не пойдет. Ну, наконец-то. Казимир подождал, пока сторож скроется в метельной тьме, и перебежал улицу. Вот оно окно.