Полицейский и философы

— Брат совершил ошибку, женившись на этой женщине, — продолжал он, — ошибся, приведя ее в наш дом, думая, что сумеет ее спасти! Но имя Стивов не запятнано, ибо я отказываюсь считать Люси Эксел членом нашей семьи. Однако ее вина глубоко ранит нам душу. Брат страдает, он полностью искупил свою ошибку. Отчасти мы все искупаем свою ошибку: мы недостаточно решительно воспротивились этому браку. Она была жадна до денег, мы все можем это подтвердить: она ходила просить их у Жеро, потому что не могла смириться с нашей бедностью, — жизнь в этом доме казалась ей замкнутой, жалкой, она жаждала другой жизни — далеко отсюда, в городе, в общественных местах, где рекой текут деньги и царит порок. Однажды Жеро ей сказал, что должен поехать в Конкорд с большой суммой денег, чтобы заключить там очень крупную сделку. Она попросила взять ее с собой, сопровождать его… Не так ли, Кэрол? — обратился он к сестре. — Хватит об этом молчать, хватит стесняться! Это правда или нет, что она тебе сказала о том, что узнала о намерении Жеро поехать по делам с большой суммой денег и говорила об этих деньгах с нескрываемой жадностью? Отвечай!

Кэрол Стив, бледная, с лицом, осунувшимся от нервного напряжения, ответила:

— Да, она мне это говорила.

— …И, когда мы узнали о смерти Жеро, мы посмотрели друг другу в глаза и все поняли. Это сделала она, Люси Эксел… — Джереми, произнося это имя, сделал жест, выражающий бесконечное презрение, и продолжал: — Вот, что мы хотели вам сказать. Теперь мы сказали, и вы все знаете…

Лесли Стив потряс седой бородкой, желая что-то добавить, и Джереми тотчас дисциплинированно замолчал из уважения к старшему.

— Мы молчали отчасти также из-за жалости к покойной. Нам хотелось, чтобы полиция сама установила виновность Люси Эксел… чтобы это исходило не от нас…

— Поэтому тогда вечером вы отправились на берег реки? — спросил Йеллинг, слушавший их с крайним интересом.

— Да, поэтому, — признался Лесли Стив. — Я знал, что должен сказать вам правду, но никак не решался. Я не так суров, как мой сын. Мне было жаль Люси, даже после того, что она натворила. Плохое воспитание, безрадостная жизнь в приюте сделали ее такой, какой она была…

Губные гармоники, звучавшие где-то неподалеку от дома Стивов, после долгой паузы вновь заиграли неотвязный, могущий свести с ума мотивчик. «Ах, моя Полли, ах, моя Полли. Ну когда же ты скажешь мне «да»?..» Йеллинг встал, подошел к окну с левой стороны дома, немного приподнял жалюзи и поглядел в сторону кустиков, где расположились двое музыкантов из «Караван-холла». Обвел взглядом и пустырь перед домом. Уже близился вечер, горячий золотистый диск солнца начинал тонуть в серой мгле сумерек. От распростершейся вокруг пустынной равнины, хотя земля была выжжена и бесплодна, веяло миром и покоем. В такую минуту можно было понять, почему Стивы так любят свой дом. Йеллинг обернулся, только услышав, что кто-то заговорил. Это была Кэрол.

— Мне бы хотелось подняться ненадолго наверх. Я неважно себя чувствую.

Йеллинг заботливо к ней подошел.

— Вы не могли бы еще минутку не уходить? Мне бы хотелось кое о чем спросить, и, может быть, вы тоже могли бы ответить на мой вопрос… — Он повернулся к Джереми Стиву и произнес: — То, что вы сказали, неправда. Сейчас я вам объясню, как было дело в действительности…

Он собрался продолжать, когда раздался стук в дверь.

— Разрешите, я сам открою, — сказал Йеллинг и, не ожидая ответа, отворил дверь и впустил посетителя.

Это была девочка — дочь портнихи Присциллы Фахнарт. В руках у нее был большой сверток, и она робко остановилась, смущенная присутствием стольких людей. Но присутствие Артура Йеллинга, которого она знала, ее приободрило, и она улыбнулась.

Сделав реверанс, девочка протянула пакет Йеллингу:

— Я принесла платье мисс Люси…

Она вновь обвела взглядом комнату, теперь уже смелее, и вдруг громко вскрикнула от изумления и страха.

— Но, значит, мисс Люси не умерла! Она воскресла!.. Вон она там! Мама! — и, ища защиты, укрылась в объятиях Йеллинга, не сводя испуганного взгляда с Кэрол Стив.

Йеллинг погладил девочку по головке и ласково проговорил:

— Но там сидит не мисс Люси. Это мисс Кэрол. Люси умерла, она не может здесь быть.

Воцарилось глубокое молчание. Умолкла и музыка за окном. И в наступившей тишине девочка, удивленная словами Йеллинга, вновь взглянула на Кэрол Стив и вновь возбужденно закричала:

— Нет! Нет! Неправда! Это мисс Люси! Я же вижу! Я сразу узнала ее!

— Ну что ты, деточка, — все так же ласково проговорил Йеллинг. — Ведь мисс Люси умерла, ее больше нет. Женщина, которая перед тобой, похожа на мисс Люси, но это не она: это Кэрол Стив.

На этот раз девочка ответила, ни минуты не колеблясь:

— Неправда. Я ее прекрасно знаю. Она всегда называла меня Сюзи, а так как плохо произносит «с», у нее выходило «Фюфи»… — Она обратилась к Кэрол: — Вы — Люси! — и вновь в отчаянии вцепилась в Йеллинга.

— Не хотите попробовать назвать ее по имени? — спросил Йеллинг у Кэрол. — Пусть девочка убедится…