Полицейский ринг

Игорь Сергеевич Ходулин оказался, вопреки ожиданиям, невысоким, плотным и румяным молодым человеком. Используя свое служебное положение, Гуров без труда сумел установить, что сегодня Ходулин как раз дежурит от Следственного управления в дежурной части. Обычно и следователи, и оперативники дни таких вот дежурств, а особенно вечера и ночи, когда нет выездов на место происшествия, используют для того, чтобы сделать то, на что всегда не хватает времени, до чего все время не доходят руки. Они приводят в порядок различные бумажные дела. Подшить рапорта и другие обязательные документы в дела, расписать планы работы по конкретному делу. Писанины всегда много, несмотря на то что у каждого офицера на столе стоит компьютер или лежит ноутбук, «писаниной» это дело называться не перестало.

Гуров вошел в кабинет следователя, когда тот торопливо что-то печатал на ноутбуке, хмуря брови и покусывая полные губы. Сыщик специально для такого случая надел форму и теперь с удовольствием наблюдал, как меняется выражение лица молодого старшего лейтенанта при виде его полковничьих погон. Часто это срабатывало.

— Вы следователь Ходулин? — осведомился Гуров, снимая фуражку и небрежно вешая ее на вешалку-стойку у двери.

— Так точно! — Старшего лейтенанта снесло со стула навстречу гостю. — Здравия желаю!

— Здравствуйте. — Лев неторопливо осмотрел кабинет, протянул следователю руку и представился: — Полковник Гуров, Главное управление уголовного розыска МВД.

По выжидающему взгляду старшего лейтенанта, который заметил сыщик, Ходулин не был простаком, что практически исключается при его профессии. И его чинопочитание и уважение к большим звездам не заходило так далеко, чтобы он забыл о правилах. Пришлось достать из нагрудного кармана форменной рубашки служебное удостоверение и протянуть следователю.

— Прошу, — показал рукой Ходулин на стул возле своего стола, дождался, пока высокопоставленный гость сядет, и только потом, согласно правилам, сел сам. — Слушаю вас, товарищ полковник.

— Как вас зовут, Ходулин? — поинтересовался Лев.

— Игорь, — напряженно улыбнулся следователь, потом помялся и добавил: — Игорь Сергеевич.

— У меня к вам серьезное дело, Игорь Сергеевич. Учитывая особую важность оперативной разработки, которая находится на контроле в нашем Главке, мы не пошли обычным путем через согласование с вашим руководством. Надеюсь лишь на ваше понимание и чувство долга офицера.

— Я вас слушаю, — уже без улыбки произнес следователь.

— Меня интересует одно дело, которое ведете вы. Задавать и интересоваться всем я не намерен. Меня интересуют лишь кое-какие детали, которые имеют значение с оперативной точки зрения.

— Я понял вас, товарищ полковник, — кивнул Ходулин и опустил голову, глядя на свои руки. — Но и вы меня поймите. Даже несмотря на то, что вы полковник полиции и служите в МВД, я все равно совершу огромное должностное нарушение, граничащее с преступлением, если стану рассказывать вам о ходе расследования.

— Перестаньте, Игорь Сергеевич! — поморщился Гуров. — Меня не интересует ход расследования. Не перегибайте, пожалуйста, палку. Вы расследуете дело о смерти бывшего спортсмена Лобачева, так?

— Так.

— У вас действительно есть основания полагать, что его убили? Ведь в новостях по городу говорили, что Лобачев умер от сердечной недостаточности. Что показало вскрытие?

— Да в том-то и дело, товарищ полковник, что вскрытие ничего особенного не показало. Действительно остановка сердца.

— А от чего оно остановилось?

— Я не знаю, так было написано в результатах вскрытия. Вообще-то мы ничего особенного и не искали. Отравления нет, ничего постороннего в желудке не обнаружили. Главное, нет телесных повреждений. А причин может быть много, как мне сказали медики. Иногда бывает так, что сердце просто останавливается.

— Это понятно, — перебил Гуров следователя, — тут вы меня не удивите. Лучше скажите, почему вы считаете, что это убийство, и почему подозреваете в нем Иванчука?

— А-а, — улыбнулся Ходулин, — вот в чем причина. Иванчук каналы давления ищет.

— Послушайте, Ходулин. — Лицо Гурова стало непроницаемым, а тон ледяным как айсберг. — Если Иванчук виновен, можете сажать его, сколько вашей душе угодно. Мне до него лично дела нет. Меня интересуют основания ваших подозрений, факты, которые заставили вас подозревать убийство.

— Простите, — смутился следователь. — Дело в том, что мне удалось установить… Не сразу, это уже когда я подшил результаты патологоанатомического исследования, когда начал уже писать постановление в отказе возбуждения уголовного дела. Дело в том, что Лобачеву незадолго до его смерти сильно угрожали. У меня появились свидетельские показания людей, которые не хотели признавать их официально. Поэтому я и взялся за дело Лобачева с новой силой. А Иванчук был последним человеком, который видел Лобачева живым и общался с ним.

— Ваше руководство знает о новых версиях и, соответственно, о новых свидетельских показаниях?

— Нет еще. Начальник у меня в отъезде, и послезавтра я буду докладывать ему о том, что не стал оформлять «отказное».