Полиция Гирты (СИ)

В холле ресторана на первом этаже было пустынно. Только какая-то небольшая компания вялых молодых людей, расслабленно навалившись локтями на столешницу, расположилась на диванах перед окном у дальней стены. Не стоял у дверей, а сидел на скамейке, где снимали галоши и плащи, зевал, швейцар. Вялая, печальная атмосфера сырых, пасмурных и холодных августовских дней как-то внезапно и повсеместно наполнила улицы, проспекты, площади, дома, комнаты, коридоры и лестницы Гирты. Шум дождя за высокими окнами, мостовая и серые стены, легкое позвякивание рюмочек и фужеров, что живописными пирамидами выставлял бариста на высокой, под столичный манер, стойке, навевали мысли о том, чтобы пойти домой, лечь обратно в постель и спать до самого вечера.

Лифт опять не работал. Пока поднимались наверх, кто-то где-то пожаловался, что это какая-то большая компания еще в первый день фестиваля застряла в нем и едва выбралась, а мастер до сих пор пьян и так и не зашел, чтобы его починить. На лестничной площадке пятого этажа, на скамеечке, боком сидела мрачная, светловолосая девица в нарядной, так не сочетающейся со столь угрюмым видом, длиннополой темно-зеленой с серебром мантии и вплетенными в длинные распущенные русые волосы под цвет одежды лентами. Положив на подоконник локоть, смотрела в окно на проспект. Уголки ее губ были опущены, длинные растрепанные пряди упали на бледные щеки и лоб, в глазах читалось обреченное и сумрачное, как дождь и небо за просторным окном, раздражение.

— Ну как? — громко и с напором, спросила ее Мариса.

— А, Анна… — с мрачной завистью, глядя, как важно та держится за локоть детектива, вяло проворчала та в ответ — давно тебя не было.

— Я теперь тайная советница и у меня много важных дел! — указав не Вертуру, хвастливо кивнула ей Мариса.

— Ага — отозвалась девица и трагично прибавила — и тебе нашелся нормальный человек. А мне что делать с этим майором. Приходил тут, Рюкке взял за шиворот, с лестницы спустил. Цветы принес — розы и гвоздики, сказал цветов Первого Рейтарского Гирты, это он лично в оранжерее срезал… кататься за город на охоту пригласил, с отцом уже обо всем договорился. Жениться ему на мне приспичило.

— Раз хочет жениться, бери его в мужья, чем он тебе не угоди? — категорично перебила ее, махнула рукой, как будто бы это было решенное дело, Мариса — любит тебя, принес тебе самое ценное в своей жизни. А ты…

— Злая ты Анна — даже не улыбнулась шутке девица, кивая на двери квартиры — сама за него и иди! Вон предложись, он там, в квартире, чай пьет с отцом, брату трубку и табак подарил. Пусть на лошади женится и запрягает ее в телегу. На свою охоту на ней и ездит!

— Дура ты малолетняя! — со знанием дела ответила ей Мариса — он майор. Молодой, с усами, добрый, честный, богатый, красивый. Что ломаться-то? Будет по его команде перед тобой маршировать вся Гирта. А ты плачешь о каком-то вшивом студенте!

— А если будет бить?

— Будет конечно! Как будто ты этого не заслужила! А если будет сильно, жалуйся мне, я скажу леди Веронике, и она его мигом лейтенантом сделает — покровительственно заверила ее Мариса и с нескрываемым апломбом заявила — леди Булле сказала, что мы теперь с ней подруги.

И они с детективом пошли наверх.

— Эльса Гутмар — уже на площадке седьмого этажа, когда девушка не могла их слышать, тихо и самодовольно сообщила Мариса — младшая мэтра Гутмара. Влюблена в аспиранта Рюкке, как-то целовалась с ним в лифте. Тут все говорят, этого Вритте хотят повысить до генерала взамен сэра Кибуцци, а мэтр Гутмар…

— А ты бы сама пошла за него? — тряхнув ее за локоть, осведомился детектив.

— Я? Нет конечно! — ответила, возмутилась Мариса — впрочем была бы незамужней малолеткой, и по-серьезному, как Эльсе, предложил, можно подумать было бы.

И нажала на звонок.

Дверь перед ними открылась. Ева впустила их в квартиру.

* * *

Как сказала Ева, Хельга Тралле срочно уехала на совещание во дворец. Опоздав на фестиваль, в Гирту явился наследный принц Фолькарта, граф Рейн Тинкала. Недавний шторм и восточный ветер сильно задержали в пути две его каравеллы.

— Отсюда до Фолькарта еще пятьсот километров. Такой медвежий угол, та еще деревня! — развалившись в кресле на кухне, показывая рукой, доходчиво объяснила детективу Мариса. Подперев голову ладонью, она вяло болтала по столу высокий фужер с недопитым вином, рассуждала о политике. Ева, посмеиваясь ее веселым пьяным философствованиям, щедро подливала ей из пузатой бутылки с каким-то ароматным, приправленным нездешними травами и листьями лиловым напитком. Вино было крепким. Выпив всего глоток, Вертура почувствовал, что начинает хмелеть, но Марисе, похоже, не было до этого никакого дела.

— А что Тинкала! — пренебрежительно восклицала она, закусывая мятным пряником и собирая в ладонь крошки — как все, приехал к этой Булле жениться! Даром, что он ей двоюродный брат, или кто там. Свататься будет, кренделем по Гирте ходить! Помню, приезжал он весной. Со всей своей братией по улице маршалом туда-сюда ездил, завоевателя-конкистадора из себя корчил на коне… Шпорами сверкал, в рог дудел!