Полиция на похоронах. Цветы для судьи (сборник)

Настольная лампа на трибуне отбрасывала зеленоватый свет на лицо бухгалтера, нисколько не улучшая его потрепанный внешний вид. Мистер Ригжет выглядел опухшим — благодаря мистеру Кэмпиону, нездоровым — из-за освещения, и очень мстительным — исключительно его собственная заслуга.

Мисс Кэмпион, ничего не знающая о тайной печали Ригжета, не испытывала к нему ни капли сочувствия.

— Веские улики, — шепнул сосед. — Сейчас начнется…

Мисс Керли решила осмотреться. Большой светлый зал действительно ожил. Господин главный судья по-прежнему сохранял безмятежное спокойствие, однако секретари зашелестели одеждами, а присяжные вытянули шеи, желая получше рассмотреть свидетеля.

Сразу было ясно — мистер Ригжет прекрасно осознает собственную значимость. Он даже позволил себе слабую нервную улыбку: в зеленоватом свете, отраженном пенсне, она вышла откровенно жуткой.

Генеральный прокурор заговорил теплым, располагающим тоном, и мистер Ригжет с радостью приступил к вводной части.

— Я — бухгалтер, нанятый господами Барнабасами. Обвиняемого и покойного я знал около двух лет, сколько работаю в их фирме. Двадцать седьмого января я проследовал через кабинет покойного в архив — это смежные комнаты. Когда я вошел в кабинет, упомянутые двое мужчин разговаривали. Увидев меня, умолкли; я отправился в архив, и они возобновили беседу.

— Дверь была открыта или закрыта?

— Открыта.

— Слышали ли вы их разговор?

— Отчетливо.

— Можете слово в слово повторить услышанное?

— Могу.

— Неужели вы столь четко запомнили случайный разговор? Невероятно.

— Да, запомнил, потому что сам разговор был невероятным.

— Воспроизведите его, пожалуйста.

Мистер Ригжет наморщил лоб, затем манерно начал:

— Мистер Пол, покойный, сказал: «Не суй нос не в свое дело, Майк. Она принадлежит мне, и моя жизнь тебя не касается». Затем добавил: «Занимайся с ней любовью, если хочешь. Бог свидетель, мешать тебе я не стану».

— Вы слышали что-нибудь еще?

— Нет. Я как раз вышел из архива, и они умолкли.

— Вы видели обоих мужчин?

— Конечно.

— Далеко ли вы от них находились?

— Я прошел от мистера… от обвиняемого совсем близко, в двух футах.

— Бросилось ли вам в нем что-нибудь в глаза?

— Он был очень бледен. Кулаки сжаты. Выглядел так, словно… выглядел очень злым.

— Вы видели его таким раньше?

— Никогда.

Сосед подтолкнул мисс Керли.

— Попался! — ликующе шепнул он, но, встретив ее взгляд, виновато кашлянул в платок и покраснел.

Кузен Александр величаво встал, рукавом мантии смахнув на пол пачку документов. Пока мистер Ригжет на них смотрел, великий муж задал первый вопрос:

— До того как поступить на службу в «Барнабас и партнеры», вы работали на фирму «Фитч и сыновья», которая торгует бумагой, верно?

Мистер Ригжет вздрогнул.

— Да.

— Правда ли, что после увольнения вы свидетельствовали против этой фирмы по иску, возбужденному налоговым управлением, и получили за свою информацию вознаграждение?

Вскочив, прокурор бурно выразил протест. Впервые за весь процесс в ледяном противостоянии двух юристов полыхнул огонь. Лорд Ламли поморгал.

— Честно говоря, я не понимаю смысла вопроса, сэр Александр, — беззлобно громыхнул он.

— Настаивать не буду, ваша честь. — Кузен Александр целомудренно склонил голову.

Мистер Ригжет опрометчиво усмехнулся.

— Вы бухгалтер?

— Да.

— Имеете ли вы по долгу службы непосредственное отношение к книгоизданию?

— Не особенно, — процедил мистер Ригжет.

— Правда ли, что вам неизвестны названия всех издаваемых фирмой книг?

— Н-нет, неизвестны… — занервничал бухгалтер.

— Правда ли вы не знали, например, о том, что в январе господа Барнабасы приобрели права на автобиографию леди Эмили Трампингтон под названием «Моя жизнь»?

— Н-нет…

— Вы знали или нет?

Холодные глаза кузена Александра неожиданно напомнили мистеру Ригжету портрет в приемной.

— Возможно, слышал…

— Приходило ли вам в голову тогда или впоследствии, что «случайно» подслушанные вами слова покойного: «Не суй нос не в свое дело, Майк. Она принадлежит мне, и “Моя жизнь” тебя не касается» означали следующее — автор книги, леди Трампингтон, моя клиентка; право решать, в каком виде издать книгу, принадлежит мне и тебя это не касается?

— Нет. — Мистер Ригжет в зеленом свете лампы вдруг посерел. — Нет. Я думал, покойный говорил о своей жене.

— Вы думали!.. — начал было кузен Александр, явно потрясенный несправедливостью глупцов, однако с достоинством взял себя в руки. — Что навело вас на подобную мысль?

— Ну… — опустил голову мистер Ригжет, — в конторе ходили слухи о том, что обвиняемый флиртует с миссис Бранд, вот я и решил… — Он умолк.

— Слухи. — Голос кузена Александра певуче взлетел ввысь. — Слухи в конторе. Болтовня среди сотрудников. Жену А видели вместе с Б; значит, если А и Б разговаривают на повышенных тонах, то обязательно про миссис А. Так вы рассуждали, мистер Ригжет?

— Я… Возможно.

В разговор вступил лорд Ламли:

— Услышанные вами слова «моя жизнь» походили на название книги? Были ли одинаково выделены голосом оба эти слова или только какое-то одно?