Политтехнология стальной эпохи. Маршал Берия и политрук Хрущев

Ворошилов, вернувшийся недавно со Смоленщины и поражённый нищетой деревень, высказался о селениях, «где до сих пор пашут на коровах». Хрущёв парировал: государство не имеет возможности развивать одновременно целину и старопахотные земли. Большинство членов «коллективного руководства» поддержали Хрущёва и выбрали вариант, который, как казалось, мог дать быстрый результат. В итоге появилось постановление ЦК «О подъёме целинных и залежных земель как основного средства резкого увеличения сбора зерновых». А ведь на сентябрьском 1953 г. Пленуме ЦК КПСС, посвящённом проблемам сельского хозяйства, сам Никита Сергеевич, повторяя тезисы Маленкова, говорил об «обеспечении материальной заинтересованности колхозов и колхозников в увеличении всех продуктов сельского хозяйства», о повышении закупочных цен, о снижении сельхозналога, а слова «целина» тогда ещё никто не слышал[417].

Испытывавший большой скептицизм в успешности освоения целинных земель Молотов очень образно говорил: «Целину начали осваивать преждевременно. Безусловно, это была нелепость. В таком размере — авантюра. Я никогда не был против освоения целины, хотя Хрущёв меня обвинил главным противником целины. Но я с самого начала был сторонником освоения целины в ограниченных масштабах, а не в таких громадных, которые нас заставили огромные средства вложить, нести колоссальные расходы вместо того, чтобы в обжитых районах поднимать то, что уже готово. А ведь иначе нельзя. Вот у тебя миллион рублей, больше нет, так отдать их на целину или уже в обжитые районы, где возможности имеются? Я предлагал вложить эти деньги в наше Нечерноземье, а целину поднимать постепенно. Разбросали средства — и этим немножко, и тем, а хлеб хранить негде, он гниет, дорог нет, вывезти нельзя <…> А Хрущёв нашел идею и несется, как саврас без узды! Идея-то эта ничего не решает определенно, может оказать помощь, но в ограниченном пределе. Сумей рассчитать, прикинь, посоветуйся, что люди скажут. Нет — давай, давай! Стал размахиваться, чуть ли не сорок или сорок пять миллионов гектаров целины отгрыз, но это непосильно, нелепо и не нужно, а если бы было пятнадцать или семнадцать, вероятно, вышло бы больше пользы. Больше толку»[418].