Политтехнология стальной эпохи. Маршал Берия и политрук Хрущев

Запоздалые меры, больше для отвода глаз современников и истории, то есть нас с вами, предпринимал и Сталин. Увеличилось количество столовых и пищевых предприятий, стремящихся обеспечить минимальные потребности рабочих, особенно в городах. К сожалению, этого нельзя сказать о сельской местности. В последнем сталинском голоде, если бы не особое отношение вождя к «передовику» репрессий, «жертвой голода» вполне мог стать сам Хрущёв. Сталин в свои планы, как известно, никого не посвящал. Поэтому Хрущёв, возможно, не понял «мудрый план вождя» по усмирению бунтующей Украины или был старательным актёром сталинского спектакля. Не исключено, что, находясь у власти, Хрущёв искусно подделал свою жалостливую переписку со Сталиным. В архиве хранятся только выгодные для «смелого» Никиты письма. Так, 15 октября 1946 г. Хрущёв, проигнорировав печальную судьбу Косиора, написал Сталину письмо с просьбой снизить для республики объёмы обязательных поставок хлеба. Так как вождь не ответил, 1 декабря Хрущёв снова доложил, что «ситуация крайне напряжённая». 17 декабря – новое послание. Теперь уже с просьбой, в виде исключения, ввести карточки для колхозников, чтобы гарантировать им хотя бы минимум продовольствия. На этот раз Сталин прислал гневную телеграмму, где назвал его «сомнительным политическим деятелем», не желающим выполнять задания партии. «Предупреждаю Вас, что, если Вы и впредь будете стоять на этом негосударственном и небольшевистском пути, дело может кончиться плохо»[46].

Но и националисты Украины не дремали. Из справки заместителя министра государственной безопасности УССР М.С. Попереки «О степени активности вражеских элементов на территории Украинской ССР» от 27 мая 1947 г. видно, что ОУН с лета 1946 г. активно призывало жителей Украины: «Хлеб должен быть сохранён в руках народа. По тому оповестить население, чтобы оно затягивало жатву, саботировало обмолот, прятало зерно, срывало поставки, ибо выполнение большевистских норм – то новый голод и тенденция принуждения к колхозному строительству»[47].

Хрущёв же тем временем действительно лишился поста первого секретаря ЦК компартии Украины. Если это не спектакль великого «драматурга» Сталина, в котором Никите, лишённому защиты толстых стен Кремля, была отведена роль подшефного, то тогда его стресс и даже госпитализацию понять можно. Вряд ли он страдал от убыли «расходного материала», которым для большевиков всегда являлись люди. Но он хорошо помнил, что всегда с понижения в должности начиналась сталинская «игра в кошки-мышки», а заканчивалась, как правило, расстрелом. Судя по дальнейшей карьере Хрущёва, скорее всего, «великий политтехнолог», несколько подобревший после колоссальных военных потерь, решил поберечь «подданного» или игра была согласованной. Сталин прекрасно понимал, что его «наместник» находится в опасности рядом с умирающими и проклинающими власть людьми. Как и в случае с Н.И. Ежовым, новый голод вождь вполне мог списать на нерадивого хозяина Украины, а затем расстрелять его на радость народу и для «чистоты исторического жанра». Но новоиспечённому генералиссимусу после Великой Победы острой необходимости в таком сценарии не было. Хрущёву опять повезло. «Игра» для истории шла своим чередом. Из эмоциональной телеграммы Сталина следовало, что Хрущёв – «сомнительный политический деятель» – противоречит не ему лично, а решениям самой партии. Будто бы решение уморить голодом миллион человек принял партийный съезд. Воля правящей коммунистической верхушки всегда была весьма удобной ширмой тирании.

В действительности можно было обратиться за помощью к недавнему, буквально прошлогоднему, союзнику – Америке, которая кормила армию и народ во все голодные четыре года войны. Заокеанские господа вряд ли бы отказали в новых поставках недавним братьям по оружию, пусть и в обмен на некоторые выгодные им уступки.

Хрущёв по сценарию игры от перспективы лишиться жизни слёг с тяжелейшим (либо с надуманным) воспалением лёгких в больницу. Во всяком случае, неизвестно, чтобы Каганович, посланный в Киев Сталиным для замены Хрущёва на одной из трёх должностей, привёз из Москвы хорошего врача, как это было не так давно в истории с генералом Ватутиным, целительный пенициллин и «бальзам» успокоительной информации.