Политтехнология стальной эпохи. Маршал Берия и политрук Хрущев

Думаю, что вышеприведённая критика в адрес Лаврентия Павловича основана на сложившемся со времени хрущёвского переворота шельмовании маршала и обвинении во всех мыслимых грехах. Дело в том, что по своему статусу член ГКО и народный комиссар был на много ступеней выше командующего фронтом и фактически имел при себе два действующих параллельно совещательных органа – штаб НКВД и армейское командование. Прерогативу же принятия основных решений он оставил за собой. Поэтому Тюленеву и не следовало до обсуждения ряда вопросов знать мнение штаба НКВД, а готовить и докладывать собственные конкурентные предложения, чтобы нарком выбирал лучшее. Докладывать Сталину командующему такого уровня, как Масленников, без прямого на то указания председателя ГКО по собственной инициативе было и вовсе нереально. Когда обстановка на Северном Кавказе стабилизировалась, Сталин, а вслед за ним наверняка и Берия отменил прямой доклад командующего группой армий, и проблема субординации разрешилась.

Спрашивается, зачем хорошему писателю и историку, к.и.н. Льву Лурье и маршалу Гречко своими интерпретациями порочить имя Лаврентия Берии и боевого генерала НКВД Ивана Масленникова. На их долю и так выпали тяжелейшие испытания, приведшие обоих к трагической гибели в годы хрущёвского переворота. В момент ареста-убийства Берии 26 июня 1953 г. генерал Масленников командовал войсками МВД в качестве заместителя министра внутренних дел, то есть контролировал и стоящую в Москве дивизию НКВД им. Дзержинского. Естественно, что сразу после переворота, совершенного Хрущёвым с опорой на главных заговорщиков – министра обороны Булганина и «скороспелого» командующего Московским военным округом, без пяти минут маршала Москаленко, был смещён со своей должности и командир дивизии им. Дзержинского. Хотя наверняка и у него был шанс сохранить и должность, и жизнь. Но для этого он должен был присягнуть, как и все, главному бенефициару переворота Хрущёву, заявив, что Берия готовил смену власти силами его дивизии, намереваясь арестовать всех членов правительства. Об этом абсолютно логичном обстоятельстве говорит в своих мемуарах генерал Павел Судоплатов.

Но Иван Масленников поступил как истинный офицер и герой – он чуть ли не единственный из высокого начальства, кто отказался обелять Хрущёва, клевеща на своего «бесчеловечного» начальника, после чего в 1954 г. якобы покончил жизнь самоубийством, хотя наверняка был убит. В истинности этого факта, изложенного в мемуарах, можно, конечно же, сомневаться, но уж слишком нужен был Хрущёву именно такой сценарий. Мнение Героя Советского Союза, боевого генерала НКВД на весах истории дороже показаний тысяч нуждающихся материально или желающих славы «совдеповских» женщин, якобы изнасилованных коварным наркомом.

После казни Берии многие военные, а также лжеполитики и историки, выполняя задание партии, то есть лично первого секретаря, всеми силами дискредитировали убитого маршала. Но зачем же и сегодня продолжать эту порочную практику? Невозможно отрицать, что оборона Кавказа была полностью перестроена Берией. Новые назначенцы и бодрящее присутствие войск НКВД как организующей боевой силы обеспечили перелом на театре боевых действий.

Как и в дальнейшей работе с учёными по ядерному проекту, Берия, несмотря на строгость и большое количество кадровых перестановок, избегал репрессий комсостава. Командиры, снятые со своих должностей, как правило, продолжали фронтовую службу на менее ответственных участках.

Ни один другой представитель Ставки не вершил сугубо военные дела, не перестраивал систему подготовки к войне на конкретной местности, не подбирал в массовом порядке новое армейское руководство, укрепляя его своими проверенными и надёжными кадрами, в итоге отстоявшими этот важнейший участок фронта. Высокую оценку деятельности по обороне Кавказа Берия получил от непредвзятых союзников, уехав в Москву после месяца напряжённейшей работы непосредственно в войсках. Выстроив прочную систему военного управления, нарком уже мог и на расстоянии держать руку на пульсе боевых действий. В конце ноября 1942 г. в Орджоникидзе прибыла военная делегация во главе с бывшим министром обороны и личным представителем президента США генералом Патриком Хёрли, который после посещения оборонительных укреплений высоко оценил систему обороны, моральный дух и стойкость солдат НКВД[139].