Политтехнология стальной эпохи. Маршал Берия и политрук Хрущев

Самым ценным приобретением был полностью укомплектованный институт барона Манфреда фон Арденне с уникальным оборудованием: «электронные микроскопы с силой увеличения в 300 000 раз (единственный в мире экземпляр), циклотрон с весом электромагнита 60 тонн, принадлежащий Министерству связи, высоковольтная установка на 1 миллион вольт, прибор для передачи стереоскопических картин на большой экран и другое оборудование»[185]. Махнев попросил Берию решить вопрос о вывозе этого института, добавляя, что и сам Арденне, и его сотрудники готовы работать только с советскими учёными, на что у него есть соответствующее письмо барона. Арденне писал И.В. Сталину: «Ссылаясь на сегодняшний осмотр моего исследовательского института (Берлин-Лихтерфельде-Ост, Юнгферштиг, 19) и до сих пор руководимого мною бывшего Института физики ядра при Имперском министерстве почт я приношу уверения, что буду с особой радостью приветствовать совместную работу моих упомянутых выше и оставшихся вполне работоспособными институтов с центральными научными учреждениями СССР»[186].

В свою очередь Берия в докладе Сталину о результатах работы специальной комиссии НКВД на территории Германии 14 мая 1945 г. пишет об успехах своего ведомства, упоминая барона фон Арденне, который хочет работать только с русскими физиками и предоставляет институт и самого себя в распоряжение советского правительства. «Учитывая исключительную важность для Советского Союза всего вышеперечисленного оборудования и материалов, просим Вашего разрешения о демонтаже и вывозе оборудования в СССР…»[187]

Риль, писавший свои воспоминания в ФРГ (Федеративная Республика Германия), не опасаясь репрессий, отмечал прямо-таки нежнейшее отношение к немецким учёным-атомщикам со стороны НКВД и лично Берии. Он описывал, как какой-то полковник требовал от него показать аналитическую, спектроскопическую и минералогическую лабораторию, которых у немцев просто не было.

«Полковник получил от Завенягина строгий выговор и оправдывался тем, что он не хотел быть грубым, просто у него такой голос. В связи с этим я должен сказать, что, как ни странно, именно «профессионалы», работники органов безопасности, были особенно дружелюбны со мной. Они давали мне советы, подкладывали шоколад, табак и прочие приятные вещи. Когда нас увозили к самолету, чтобы лететь в Советский Союз, к машине подбежал неуклюжий лейтенант НКВД, пожал мне руку, пожелал всего хорошего и сказал пророческие слова: «Вы ещё будете ездить по Москве в собственном автомобиле!»[188].

Кроме группы Риля и института Манфреда фон Арденне в Советский Союз была доставлена группа Густава Герца (племянника знаменитого Генриха Герца, открывшего электромагнитные волны) и отдельные учёные: известный физикохимик Макс Фольмер, ядерный физик Роберт Дёппель, работавший вместе с Нобелевским лауреатом Вернером Гейзенбергом в Лейпцигском университете, директор Института физической химии в Далеме Петер Тиссен и др.

В результате в советском атомном проекте участвовало 324 немецких специалиста, 108 из которых прибыли из Германии, 216 – из числа военнопленных. Отметим, что вывоз немецкого оборудования, поиск материалов и специалистов продолжился и в 1946 г.

Несмотря на строжайшую секретность работ по атомному проекту, на одном из первых заседаний Спецкомитета при СНК СССР (протокол № 3 от 8 сентября 1945 г.) было решено информировать немецких профессоров Арденне, Герца, Фольмера и Дёппеля, руководителей создаваемых специальных лабораторий, о состоянии научных исследований по проблеме урана в Советском Союзе. Объём и форму информации для каждой лаборатории утверждал Лаврентий Берия. После того, как немецкие физики были введены в курс дела, были розданы технические задания, и работа закипела.