Полюби дважды

Она потеряла память. Когда монахини сообщили ему об этом, он не поверил. Вернее, не захотел верить. Он не скрывал своих подозрений и расспрашивал монашек со всей тщательностью. Они не видели никаких противоречий в истории Джессики, а ему эти противоречия просто бросались в глаза. Но не мог же он рассказать монахиням, как Джесс таяла в его объятиях, как будто и не было долгих лет, проведенных в разлуке. Он решил немедленно встретиться с ней и поговорить начистоту. С этой целью он прямо из Хокс-хилла направился в Челфорд, надеясь найти Джессику в конторе мистера Ремпеля, однако нашел он ее в «Черном лебеде», и разговор получился совсем не такой, какого он ждал. Точнее, совсем не получился.

Она потеряла память. Сейчас эта новость вызывала в нем совсем другие чувства, чем три дня назад, когда он почти овладел ею на кухонном столе в Хокс-хилле. И все эти три дня он беспрестанно размышлял об этом. Ведь за те годы, что она отсутствовала, он прочесал все графство, весь Лондон, разыскивая ее, но ему и в голову не приходило искать ее в монастыре сестер Девы Марии. И все это время он жил в ожидании того, что вот-вот констебль или кто-то из друзей постучит к нему в дверь и сообщит, что найдено ее тело. Поэтому, когда спустя три года она объявилась живая и невредимая и даже не сочла нужным хоть что-нибудь объяснить или рассказать ему о том, где она провела столько времени, он пришел в ярость. Однако если она действительно потеряла память, то это многое объясняло.

И ему, по-видимому, придется ей поверить: на это были причины. Во-первых, монахини не лгут. А во-вторых, Джессика стала совсем другой. Он и в самом деле с трудом узнал в этой разъяренной фурии прежнюю Джессику, ту, которую он очень хорошо знал. Раньше она смотрела на него как на божество, с нескрываемым восторгом и безоглядной любовью. Это началось с того дня, когда возле церкви девочки посмеялись над ней из-за того, что она не умела читать, о чем все узнали на уроках в воскресной школе. Он одним взглядом заставил их замолчать и попрятаться за спины матерей.

До этого дня он не обращал на Джессику никакого внимания. Она была для него просто соседской девочкой, которая бегает, когда и куда ей вздумается. В то время как другие двенадцатилетние девочки зубрили алфавит, постигали искусство вышивания и, самое главное, учились чувствовать и вести себя как маленькие леди, Джессика Хэйворд была полностью предоставлена самой себе. Вильям Хэйворд уже тогда был печально знаменит тем, что ни в грош не ставил мнение соседей. А уж отцом он был и вовсе никудышным, если не сказать хуже. Однако, по каким-то неведомым причинам, маленькая Джессика боготворила своего отца.

Было еще кое-что, чего Лукас не мог ни понять, ни объяснить — причины, по которым он решил ввязаться в это дело. Ведь он был тогда молодым двадцатилетним парнем, и ему было чем заняться. Но уже тогда в этом брошенном ребенке, в ее задумчивых серых глазах было что-то такое, что заставило дрогнуть его сердце. А может, это был результат воспитания. Хотя у Уайльдов никогда не было лишних денег, все, кто нуждался в помощи, всегда могли рассчитывать на доброту и сочувствие его отца.

Но каковы бы ни были причины его внезапного интереса к Джессике, Лукас занялся девочкой всерьез. Во-первых, он поговорил о малышке со своей матерью, а когда ее попытки убедить Хэйворда уделять больше внимания воспитанию и образованию Джессики окончились ничем, Лукас привлек к этому делу констебля. Страж порядка постарался настолько усложнить жизнь Хэйворда, что тот был счастлив отправить Джессику в школу мистера Дэйма в городе.

Поэтому было вполне естественно, что Лукас стал интересоваться ее успехами, а она, в свою очередь, начала превозносить молодого человека и смотреть на него как на своего кумира. Дальше — больше. Он с некоторым изумлением, но не возражая, наблюдал за тем, как растет ее преданность ему, несмотря даже на то, что иногда проявления этой преданности становились несколько утомительными. Однако все изменилось незадолго до того, как он ушел на войну, когда Джесс буквально загнала его в угол в его собственной конюшне.

После этого он никогда больше не мог смотреть на нее как на ребенка.

Он попытался деликатно охладить ее пыл. Он всегда обращался с ней именно так. Но Джессика не была бы Джессикой, если бы не воспользовалась подходящим случаем. Помнится, он говорил ей что-то о том, что когда-нибудь она встретит молодого человека своего возраста и влюбится в него… В этот момент она встала на цыпочки, обвила руками его шею и поцеловала. Он улыбнулся, когда ее губы коснулись его губ. Это был ее первый поцелуй, и Лукасу не хотелось испортить приятное впечатление. Тогда ему казалось, что именно он и должен быть первым, кого она поцелует, однако следующая мысль, внезапно возникшая в мозгу, смутила его самого — на самом деле он хотел быть ее первым мужчиной.