Полюби меня снова (СИ)

— Так и быть, дам подсказку. Ты сломал мою жизнь… точнее не так, ты забрал мою жизнь и не дал мне завести нормальную семью! А я заберу твою жизнь и твою, хоть и ху*вую, но семью!

Внутри похолодело. Юлька! Убью! Если только выживу, голыми руками придушу мразь!

— Серёг….

Не успел я договорить, как где-то вдалеке послышался шум. Эти идиоты всё же сообразили что-то и принялись активно действовать. Вот только сейчас этого нахрен никому не надо!

Первый выстрел был внезапным. Больно не было. Просто меня немного отбросило назад и на миг потемнело в глазах. Я не мог отпустить Серёгу с ещё двумя патронами, поэтому сам схватил его за руки и нажал на курок. Мне бы отвести пистолет в сторону, но соображать и прицеливаться времени не было.

Второй выстрел оказался уже ощутимее. Я хотел опустошить обойму, но не рассчитал собственных сил. Всё они, видимо, были потрачены на возвращение бывшей жены…

Я рухнул на пол будто мешок картошки. Дальше темноты и полный провал…

Очнулся уже тут. Снова повернул голову в сторону малышки, всё ещё спит, бедолага. Вымоталась со мной, наверное за эти дни. Я и сам устал, что уж говорить, как собака сутулая… Заколебался от неопределённости, от того, что не моя она до сих пор. Каждый день чувствовал это. Вроде, и тянулась ко мне, а, вроде, и держала на расстоянии.

Стены больничные напомнили, как она тут лежала. Вся в крови размазанной. Такая маленькая, такая слабая. Мне когда парни позвонили, я еле сдержался, чтобы всех нахрен не перестрелять их разом. К стене поставить и в лоб каждому пулю всадить без выяснения причин и подробностей! Сорвался в итоге на Серёге. Это, наверное, и стало последней каплей для него. Но он тогда заслужил. Об одном просил, когда дом ездил оформлять, чтобы, блядь, с Юлькой ничего не случилось. Чтобы берегли её, суки как зеницу ока. И с этим идиоты не справились! Уволю всех, честное слово, как на ноги встану!

Смотрю на неё и понимаю, что всё отдам, лишь бы с ней всё в порядке было. Умереть готов был, лишь бы эта мразь до неё не добралась.

И в этой больнице на всё согласился бы, чтобы не видеть страх на её лице. Как только закричала, что тут не хочет оставаться, готов был на край света её унести. В охапку сгрести и так и сидеть до конца жизни.

Столько лет впустую без неё потратил, долб*б!

Никому не отдам. Ни одну сволочь на пушечный выстрел не подпущу к ней.

И ведь знаю, что никого у неё не было за эти годы, а всё равно в душе ревность сжирает. Пытался с этим чувством поганым бороться, но плохо получалось. И тогда в доме, только услышал, что она про своего Сашку заговорила, так и поплыло всё перед глазами. Знаю, что слишком грубым был. Знаю… жалею теперь… жаль, поздно уже…

Мне бы по хорошему на коленях перед ней ползать, пока в кровь их не сотру. Малышка моя… Что ж я, мудак, натворил то тогда. До больницы её довёл своим боярством, по другому не назовешь. Много времени мне потребовалось, чтобы окончательно всё это осознать. Я бы она её месте радовался, если бы меня Серега до конца пристрелил. Как говорится, собаке собачья смерть. А я другой и не заслуживаю, наверное.

Я ведь не только её тогда чуть в могилу не свёл… Я ещё и ребёнка нашего сгубил. Малыша невинного, нашего малыша… Сейчас бы ему уже четыре года было… Никогда себе этого не прощу, и она, скорее всего не простит…

Пошевелилась. Надеюсь, не я разбудил. Хоть и вёл себя тихо, но мог потревожить. Повернулась на другой бок. Ноги ещё сильнее прижала к телу, руку под голову положила… Неудобно ей на кресле этом. Но будить не стану. Пусть поспит. Бог знает, что ей пережить пришлось, пока я в отключке был. Надеюсь, мои профессиональные защитники хоть на что-то оказались годны. Ещё раз присмотрелся. Каких-то следов или травм не видно. Значит, всё более-менее хорошо.

Ни повязок, кроме той, что на руке до сих пор была, ни пластыря, ни швов. Эта повязка изо дня в день напоминала мне, что я идиот. Я видел её, а в голове голос говорил, что это из-за меня.

Раньше, я считал, что у меня нет совести. Никогда не приходилось ей пользоваться в осознанном возрасте. Деньги, что я заработал, никогда бы не появились, если бы я прислушивался к нормам морали. Меня нельзя назвать святым, но и абсолютным злом также не стоит считать. Всё же ряд принципов в моём арсенале присутствует. Правда, они не совсем традиционные и вряд ли будут понятны и приемлемы обычному человеку.

Но они уже стали частью меня самого. Я не мог, не умел жить по другому. Без жестокости и власти я бы до сих пор работал продавцом электроники или охранником в магазинчике на районе… А я не хотел этого. На моих глазах знакомые парни просто сливались и постепенно превращались в гопников на районе. А я так не хотел. Мне всегда было нужно нечто большее, большее, чем есть сейчас. Власть для меня словно воздух…

Глава 22

Спать на кресле не самый лучший вариант в моей жизни. Но оставить Белова одного хоть на секунду я не могла. Было страшно до одури, что в момент моего отсутствия может что-то случиться. Даже думать об этом страшно.