Полюби меня такой

Я вся горю от его прикосновений, он лишь склоняется ближе к моему лицу, опаляя дрожащие губы своим дыханием. Мамочки… Прикрываю глаза теряясь словно в пространстве. Терпкий запах лимона и кедра возвращал меня в реальность. Я открыла глаза, поднимая лицо вверх. Ладошками упираюсь в его крепкую грудь и отстраняюсь.

— Действительно, судя по нашему общению, мы же лучшие друзья.

Ухмыляюсь сама себе и присаживаюсь снова на скамеечку, потирая ладошками продрогшие плечи.

— Замерзла?

— Нет, все нормально.

Пальцами цепляюсь за край скамеечки и увожу глаза на речную гладь, в которой отражается огромная луна. Ho меня все так же трясёт, конечно уже достаточно прохладно, но я старательно это пытаюсь скрыть.

— Ты же знала куда едешь, вместо дорогущего платья нужно было взять обычный, теплый, спортивный костюм, и кроссовки, а не шпильки..

Даже не глядя в его сторону, я чувствую как он меня рассматривает, а потом я ощущаю тепло, мои плечи заботливо укрывает его теплая куртка…

— Не стоило, думаю твоя невеста будет не в восторге, когда учует шлейф чужих женских духов.

— Разберусь…

— Как со мной?! Тоже посадишь её в камеру и будешь гнобить?

Герман усмехается и присаживается напротив, на корточки, резко притягивает меня к себе за ворот куртки. Склонив голову набок, он свободной рукой тянется во внутренний карман косухи, а я и пошевелиться не могу. Безбожно тону в его омутах.

— Держи шоколадку, съешь, вдруг станешь немного добрее.

Опускаю глаза, в его руках действительно шоколадка. Стало так приятно, неужели специально для меня её принес? Забираю плитку и расплываюсь в лучезарной улыбке, не знаю что мной двигало, но в порыве радости, я быстро прильнула к нему и оставила поцелуй на его щеке.

— Спасибо.

Благодарно улыбаюсь.

— Так тебя всего лишь надо было задобрить сладким, чтобы ты улыбнулась, а не кидалась зверем на людей?

— Она же не отравлена?

Выгибаю выразительную бровку.

— Если не доверяешь мне, не ешь…

Задержав лишь на секунду на нём свой взгляд, я развернула обертку шоколадки, взяла целиком плитку в руки и стала её жадно надкусывать. Глядя на меня, Герман разразился своим бархатистым смехом с небольшой хрипотцой.

— Не поделишься?

Кивает на плитку шоколадки.

— Ты же мне ее принёс.

— Действительно… He поспоришь, тебе…

Театрально закатив глаза с саркастичной ухмылкой, отломала маленький кусочек шоколада и поднесла к его губам.

— Попробуй…

Герман немного приоткрыл рот и очень пристально принялся наблюдать за моими действиями, я также не отводила от него светящихся глаз, покормив Германа кусочком шоколадки, изящно своим пальчиком вытерла уголок его губ, на которых осталось немного размазанной шоколадки.

— Вкусно?

— Вкусно…

Все также молча, продолжая смотреть друг другу в глаза, Герман решил заговорить первым.

— Знаешь, а ведь ты совсем другая, когда не капризничаешь и корчишь из себя непонятно что.

— Какая?

Шепчу.

— Милая… Трогательная… Настоящая…

— Ты думаешь я всегда была такой эгоисткой? He всегда.

Обречённо вздыхаю и кладу шоколадку на скамейку. Конечно не всегда…. Опускаю глаза на свое колечко и прокручиваю его пару секунд, будто снова окунаясь в прошлое. Почему я стала такой? Потому что в один момент все резко изменилось, когда из жизни ушла бабушка. Именно она воспитывала меня пока мама и отец выстраивали свою карьеру. Именно тогда я точно знала, что в этом мире был человек который меня любил, а потом её не стало… И словно не стало меня…

— Поделишься?

— Разве тебе это интересно?

— Расскажи мне… Кто на самом деле такая Ульяна Соболевская, я тебя выслушаю…

Не знаю почему, но именно сейчас мне хотелось излить свою душу, рассказать то, о чем я так долго молчала и глушила все в себе. Эта ноющая боль всегда была со мной, она не уходила, и я решилась…

— Я не родилась с золотой ложкой в руках, как тебе могло показаться, до одиннадцати лет я жила с бабушкой, в обычной, простой маленькой деревушке, она была единственным человеком который меня любил и понимал.

Герман сидел и внимательно слушал как я раскрывала перед ним свою душу, а мне становилось легче. Я даже и не заметила как по моим щекам уже скатывались тоненькими ручейками слёзы, об упоминании такого родного человека.

— Потом, все резко переменилось, бабушка умерла, я переехала к родителям, которым кстати говоря до меня не было абсолютно никакого дела. Они вечно пропадали на работе, все старались заработать все деньги мира. А я была одна…

Стараюсь говорить максимально спокойно, но не получается, слышу как трясется мой голос. Руки судорожно дрожат. Горькая обида душит меня, не давая сделать ни единого глотка такого необходимого кислорода.

— Одна?

— Ну как одна, я росла под присмотром нашей домоправительницы, она очень хорошо ко мне относилась, да и сейчас хорошо относится… Но это же не материнская любовь, которая мне так была нужна.

Утираю ладошкой слёзы и сильнее укутываюсь в куртку Германа.

— Что потом?

— Потом я выросла, благодаря успешной карьере родителей я могла себе позволить все что только пожелаю, я ни в чем не нуждалась, но вот их внимание и любовь, это разве купишь за деньги? Даже если отдашь все что у тебя есть?