Полюбить Ареса

Слезы Марии разъедали душу, и Стас был уверен, что если попробует их, то отравится. Она посмотрела с отчаянной мольбой и сдавленно прошептала:

— Стас, ты же любил меня. Ты любил…

— Нет, Маша, ты перепутала. Я тебя просто трахал.

В руке она держала бокал вина. Секунда — и вино оказалось на куртке и лице Стаса.

— Мразь, — прошипела Мария, и он молча согласился с ней.

Больше они ничего друг другу не сказали, потому что их прервала Настя Терехова. Та подлетела и воодушевленно выкрикнула:

— Кукла Маша, детка! Отлично выглядишь. Как женишок, извелся уже от волнения перед самым важным днем?

Марии ничего не оставалось, как уйти вместе с Тереховой. Настя послала Стасу подбадривающий взгляд, в котором читалось: не благодари.

Пришлось срочно звонить Валентину Геннадьевичу. Объяснять, что, во-первых, Данберг тоже может дать показания, если на него надавить, а во-вторых, давить нужно прямо сейчас, чтобы не дай бог в его изданиях и передачах не промелькнула сплетня о «грязной» связи между семьями Прохоровых и Архиповых.

«Вот так натворишь дерьма в прошлом, и оно начинает литься на тебя вместо дождя, когда не ждешь. Твою же мать», — философски заключил Стас.

Он сел в углу неподалеку от столика Саши и решил, что заводить интрижку не станет — ни с Марией, ни с другими девушками. Пока контракт не закончится в сентябре, есть только работа. Иначе своими похождениями он может, сам того не желая, привнести в жизнь Прохоровых осложнения.

А секс… Да уж проживет как-нибудь, все ж не безрукий. Учебы и работы выше крыши, есть о чем подумать, кроме женщин. Тем более, о других думать не получалось. Была только Прохорова, от одного взгляда которой спина покрывалась испариной и горло сводило от жажды, как у монаха, потерянного в пустыне.

Вообще, очень странно. По отдельности Стас и Саша — два вполне обычных магнита для неприятностей, но вместе — самая что ни на есть ходячая катастрофа. Как будто судьба заранее предупреждает, что у них нет будущего. Что они друг другу противопоказаны…

Хоть ты прислушайся.

Глава 9

На следующий день, в субботу, тридцатого декабря, Юрия Архипова доставили в Москву. Об этом отчим сообщил после обеда, и Саня поняла, что час настал. Бывшего главу М-Банка в мире считали политическим заключенным и надавить на него не удастся: слишком пристально внимание к его персоне. Сейчас все зависело от Ареса: сумеет ли он склонить отца к немедленной даче показаний против своего друга, победят ли отцовские чувства.

Если сходу заведут дело на Ираклия, то и Пашу в январе посадят, потому что тот останется без «крыши». Даже не верилось, что может быть счастливый финал в этой истории. Хотя, для кого он счастливый? Точно не для семьи Василевских.

«Эти существа — они не люди», — говорил Паша когда-то о будущих сексуальных рабынях. Но Саня не могла так же унизительно сказать о нем самом. Он был и остается человеком. И должен нести за это ответственность.

Пробило четыре часа, за окном садилось продрогшее зимнее солнце. Закат — любимое время суток у Ареса. У него не было любимого цвета — он выбирал сразу всю палитру, не было любимого писателя или режиссера — он любил многих. Но вот в сутках Арес предпочитал именно закат.

Саня украсила дождиком кактусы, которые служили елкой, и теперь читала французский роман «Любите ли вы Брамса» в оригинале. Арес сдавал очередной тест на учебном сайте. Даже Большой Босс удивился такому энтузиазму и стал иногда брать Ареса на встречи с инвесторами в качестве слушателя.

Ясно, почему Стасу было до чертиков скучно в школе: он ведь самый обычный гений.

— Попроси аннулировать тебе судимость, — отвлекшись от чтения, сказала Саня.

Арес не сразу оторвал взгляд от экрана.

— В смысле, убрать из баз данных?

— Да. Тебе ведь изменили срок на условный. Нет ничего невозможного.

— Хм… — он все еще был мыслями в виртуальном мире, поэтому не сразу ответил. — Логично, — сказал Арес и снова ушел в себя.

Саня знала, что под силу выбить для Архипова такую поблажку, они с отчимом уже обсуждали это. Ираклий Василевский — это целая махина, вместе с которой ко дну пойдет немало людей, и какая-то там судимость — это просто пшик. Только нужно, чтобы на этом настоял сам Юрий Архипов.

Саня осторожно сказала об этом, и Стас наконец посмотрел на нее. За время, которое они были знакомы, у него проступили почти незаметные, но все же морщинки вокруг глаз. Он слишком часто щурился, пытаясь прожечь дыру в каждом встречном, кто смел взглянуть на Саню.

— То есть мое будущее зависит от решения отца. Дежавю какое-то. Чувствую себя провинившимся мальчиком, который никогда не сможет расплатиться за проказы. Так и хочется сказать: я устал, я ухожу.

— Кстати, по поводу усталости. Сегодня Володя здесь ночует. Двое охранников на смене есть, систему видеонаблюдения ты вчера проверял… Так что даю тебе официальный отгул. Поезжай домой, отдохни. Развейся. А то живешь, как в казарме.

Пальцы Стаса замерли на клавиатуре, он напрягся и выпрямил спину.

— А… зачем Владимиру оставаться?