Полюбить Ареса

Она повернулась к нему и, заботливо улыбнувшись, кивнула.

— Хорошо.

Прием был чудесный: наперебой звучали поздравления, раздавался звон хрустальных бокалов. Будущая свекровь плакала от радости, а мама Таня на пару с Настей исполнила песню в качестве подарка. Как бы подруга ни относилась к Володе, она не стала портить этот солнечный день, за что Санька была ей крайне благодарна.

Стас появился лишь к концу приема, но так и не подошел поздравить. Что ж, может он и прав. Пора отдалиться друг от друга, чтобы потом меньше скучать.

Да и зачем скучать? Он останется в Москве, найдет работу, и они будут иногда видеться. Это же нормально для друзей — встретиться за чашкой кофе в городе.

Но душа начинала скулить, стоило лишь представить, что будни не будут заполнены Аресом. Он больше не станет отпугивать ее приятелей и прохожих на улицах.

Он уходил из ее жизни, а она так и не научилась произносить слово «прощай».

* * *

Знать, что она согласилась принадлежать другому, было больно. Но это привычная боль, вроде мышечной. Поначалу кажется, что сдохнешь, но потом понимаешь, что так лучше. Это адаптация к новым, лучшим условиям. Саша сделала выбор, и Стасу оставалось его принять. Внутри ломало, но внешне он оставался невозмутимым.

Поздравлять будущую княгиню Красное Солнышко он не стал. Покривил бы душой. Вообще смотреть на Сашу не мог, боялся напортачить. Так что Архипов показался на приеме для галочки и отправился к морю.

— Ну что, решился? — спросил у него ББ, когда они вдвоем стояли на берегу, глядя на теплые волны.

— Да.

— Вот и славно. Билет в один конец — это только начало, Стас.

— Главное не ошибиться в стратегии.

— На то ты и талантливый стратег, дорогой мой.

— В бизнесе — может быть, но точно не в личной жизни, — горько усмехнулся Стас.

В жизни он сегодня проиграл.

Он не сказал Саше, что покинет Россию, до последнего момента ждал, что произойдет чудо и все разом изменится. Что Саша вдруг прозреет, полюбит его и попросит остаться… Но она его не любила, в этом и суть.

Что поделать. У каждого своя дорога, и насильно в чужую судьбу не вольешься, не разрушив там светофоры. Разрушать Сашины светофоры Стас точно не собирался.

Он злился даже не столько из ревности, сколько из сожаления. Ей ведь всего двадцать лет, куда она торопится? Ей бы вместо ублажения Владимира-князя для себя пожить. Но, увы, это вопрос приоритетов. Есть люди, которые никогда не выберут опасную глубину, предпочитая ровную поверхность. Стабильность. А нет ничего стабильнее в этом мире, чем занудство Владимира Германа.

Но так лучше. Так проще уехать — зная, что больше ей не нужен.

* * *

Саня медитировала по вечерам, погрузилась с головой в учебу, и первые две недели осени прошли как в тумане. Она ни с кем не обсуждала свои сомнения по поводу замужества, решив, что должна определиться сама.

Впрочем, она знала, что ошиблась. Еще тогда знала, на Ибице.

…У правды иногда очень жуткое лицо, ведь это собственное отражение, несчастное и опустошенное. На месте мечты осталась пустота. Картинка идеальной жизни оказалась чужой праздничной открыткой и тепла в сердце больше не вызывала. Наоборот, она вызывала отторжение. Саня даже для вида кольцо не могла носить, до того оно мешало.

Почему она была такой целеустремленной и не видела, что движется в тупик? Понадеялась на здравый смысл, побоялась сойти с четкой линии, упорно глядя под ноги, не озираясь по сторонам. Хотелось «нормальной» семьи, как в кино: идеальный муж и дети утром за завтраком…

Хотелось доказать себе, что сильная, способная не пустить жизнь под откос, как мама в ее возрасте. А в итоге что? Обрадовалась, как ребенок, получив золотую шкатулку, а внутри нашла только пыль…

Саня все еще мечтала о большой семье, но теперь без домика Барби и Кена. И лицо Володи больше не вызывало ассоциаций с семейным уютом. Не понравилось Сане ощущение его кольца на пальце. Не для нее оно. Все не то, чужое.

Вот только как сказать об этом Кену?

Она собралась с духом только в субботу, четырнадцатого сентября, когда в Барвихе, в доме Большого Босса, начинался запоздалый свадебный прием Насти и Цербера.

Саня увела Володю в маленькую гостиную на втором этаже, которую использовали как склад для старых вещей, и вернула жениху кольцо.

– Это все-таки из-за него, да?! — психанул он.

— Нет! Я уже говорила: это из-за меня. Оказалось, что я не настолько выносливая, как думала. У меня не хватит силы воли, чтобы жить без любви. Прости меня, Володь. — Саня посмотрела дорогому человеку в глаза, пытаясь найти хоть каплю понимания.

— Санечка, ты невероятная идиотка, — постановил Володя, и был, наверное, прав.

— Я идиотка, которая тебя не любит.

Он грустно усмехнулся и потер переносицу.

– Может, однажды я и поблагодарю тебя за этот поступок. Но пока что могу сказать только одно: катись ты… на самое дно социальной лестницы со своими первобытными представлениями об отношениях.

Он отвернулся, дрожа от ярости, и она окликнула:

— Постой! Скажи мне сейчас, потому что я не понимаю. Володя, ты… импотент?

У него вытянулось лицо, как маска на картине Мунка, и столичный Кен произнес в шоке: