Полюбить Дракона

— Что бы понимала, кривоногая рыба, — усмехнулся Итан, осторожно положив ладонь на нежный животик девушки. — Это чистая, здоровая, прекрасная самка. Не злобная рыба. Как странно…

На плече Итан сияла ярко звезда, и Ирина взвизгнула, увидев, как черные пальцы его ухватили эту сияющую крошку. Он со стоном сдернул ее, и запахло кровью, горячей и живой. Зажав ладонью рану, Итан дрожащими от боли пальцами положил эту звезду на губы Дианы и почти тотчас припал к ним своими губами. Звездная тьма расступилась, сквозь нее проступили его черты, его лицо, его руки. Он жадно запустил их в светлые волосы девушки, смелее прижался губами к ее сладкому ротику, провел языком по теплым мягким губам.

Зыбкий сон все еще владел Дианой, она открыла глаза, но не увидела того, кто ее целует. Перед ее глазами было только небо, звездное, огромное. А головокружительный поцелуй повторился, проливая в ее грудь страстную ласку, будя в ее душе все оттенки нежности и страсти. И она сквозь сон ответила на этот сладкий, страстный звездный поцелуй, потому что он казался ей самым прекрасным из снов, что она видела.

Жадные горячие губы прихватывали ее язычок, ласкали ее так изощренно, что девушка вскрикнула, ощущая страсть того, кто ее целует, так остро, как никогда ее не чувствовала.

Она запустила пальцы в его шелковистые волосы, отвечая на его ласки, прихватывая его ласкающий язык губами, мягко и нежно. Ее гибкая спина под его ладонью трепетала и извивалась, девушка пылала в руках Итана, ластилась к нему, жалась к теплу. Теряя голову от внезапно вспыхнувшей страсти, он уронил ее в постель, растрепал ее волосы, прижался крепче к юному, нежному телу, заставил ее развести ноги, почти силой, в страсти позабыв, что их разделяет огромное расстояние. Сияющие звезды дождем сыпались с его волос, сверкали в глазах, искрами загорались на исцелованных губах девушки.

Итан взял бы ее; он не пожалел бы и еще пяти звезд, вырванных со своей кожи, не пожалел бы боли и крови, чтобы ощутить свою власть на нею и сладость ее лона, и ему не помешала бы ни скулящая, ноющая Ирина и околдованный Лео.

Желание женщины, что лежала под ним, что трепетала, как блик на воде, что жалась и выпрашивала ласки и пила его поцелуи, как самый сладкий нектар, опьянило его. Итан никогда не ощущал такого слияния с самками. Секс с ними всегда был жестким, жестоким, приносящим в равных долях и наслаждение, и боль.

С Дианой было все иначе; он вдруг понял, что такое слияние, полное, гармоничное. Она залечила своими поцелуями боль на его плече, и прижалась, окруженная коконом жара от его напряженного тела.

— Эван, — сквозь свой прекрасный сон с улыбкой позвала она.

Одного этого имени было достаточно, чтоб звезды на черной тени ослепительно вспыхнули, словно взорвались все разом, и Ирину с зеркальцем откинуло прочь от постели и Дианы.

Итан исчез; его больше не было слышно, он ушел, словно в миг величайшего откровения получил оскорбительную пощечину и спрятался, скрывая стыд и боль. Ирину, удерживающую зеркальце, этой пощечиной откинуло к стене, и она упала там, обмякнув от магического удара.

От шума проснулись и Диана, и Лео. Усевшись в постели, дракон шумно, чутко принюхался к тревожной тишине; глаза его в темноте горели ярким алым цветом.

— Что это было?! — прошептала Диана. — Мне показалось, здесь кто-то был…

Она смущенно покраснела. В памяти ее все еще цвел волшебный поцелуй и страсть мужчины, который жаждал овладеть ею. Его волнующую близость, его нетерпеливые ласки — все это она приняла за желание Эвана быть с нею.

Когда она объявила ему, что не станет заниматься с ним любовью после того, как он разделит постель с Ириной, в глазах князя она увидела одержимое выражение, почти безумное. От понимания того, что он упускает ее из рук, теряет ее ласки, ее трепет и желание, он готов был отказаться от своей вожделенной, такой долгожданной Ирментруды Ирины тотчас же, и только чувство собственного достоинства, гордость не позволили ему тотчас оттолкнуть ту, ненастоящую, лживую женщину и заключить в объятья Диану.

Он не мог ее потерять; не мог смириться с тем, что нежная и сладкая самка больше ему не покорится.

И кроме этого… что-то в глубине его глаз говорило Диане, что она стала ему не безразлична. Строптивая, ревнивая, больно ранившая его самолюбие, раскрасневшаяся от гнева, она вдруг оказалась ему так же дорога, как Ирина — или даже больше. И он не готов от нее отказаться.

Диана ждала, что ночью он придет, разделит с ней ложе, но Эван не пришел. Видимо, гордость не позволяла ему сдаваться так просто, с первым «нет», с первым же испытанием его чувств. И девушка, утомленная страстной возней с Лео, скоро уснула.

Поцелуй разбудил ее.

Но вместо желанных рук, вместо мужчины Диана увидела лишь темноту…

Эван так и не пришел.