Полюбить Дракона

— Хочу, — рассмеялась Диана. Ей подумалось, что в своих ухаживаниях таинственный дух пошел по пути мужчин-романтиков и поэтов, которые называют звезды именами своих возлюбленных.

Но это было не так.

Вмиг звезда погасла на небе, и материализовалась здесь, прямо перед ее лицом, сжавшись в камень невероятной, пронзительной белизны, окруженный голубой дымкой.

Черная ладонь, сотканная из звездного неба, взяла руку изумленной девушки и вложила в нее подарок. Звезда была холодна и прекрасна, как огромный, искусно ограненный бриллиант.

— Она может исполнить ваше желание, — произнес призрак, переливающийся звездами. — Любое. Правда, сама исчезнет. Но а пока у вас нет неисполнимых желаний, пусть это будет для вас просто красивой безделушкой.

Диана молчала, потрясенная. Ветер трепал ее волосы, звезда сияла в руке, а тот, кто называл себя духом, и чьи черты с трудом угадывались на черноте апрельского неба, вдруг шагнул к ней, и она ощутила на своих губах поцелуй.

— Нет!

Диана выкрикнула это слово, отпрянув от мужчины, ощутив его прикосновения к себе. — Нет, слышите?! Это нельзя, это неправильно, так быть не должно! Я Эвана люблю, и… Лео! Я принадлежу только им! Я не могу — даже если бы хотела! — быть с вами! Я не могу обмануть их. Не могу!

Крикнула — и поняла, что она по-прежнему в тропической пещере, и никого рядом нет. Наваждение рассеялось. Только ветер тревожно прошел по ветвям деревьев, и холодная прекрасная звезда была в руках.

Но в этом покое было что-то грозное, что-то разъяренное, раскаленное, как металл в горниле, и Диана, не раздумывая, ухватила палку из черной лозы, единственное свое оружие, наставила ее на набегающие волны, словно та могла защитить девушку.

— Не смейте больше трогать меня! — прокричала Диана. — Я вам не принадлежу, и никогда не буду принадлежать!

Волны, набегающие на берег, стали пенными, злыми, словно где-то далеко в море зарождался шторм. Диана поняла, что тот, кто назвал себя духом пещеры, был вовсе не добр, и не трепетен, каким хотел бы казаться. А может, отказ Дианы он воспринял как оскорбление. Да только девушка кожей почуяла его злость.

— Не смейте подходить ко мне больше, — повторила Диана, оглядывая берег и все так же угрожающе покачивая палкой. — Я не из ваших самок, которые падки на подарки. Я сделала свой выбор осознанно. Вам меня купить не удастся!

Все это видела Ирина, изнывающая от несправедливости мира.

«Как же так! — едва не вопила она, то и дело кусая камни. — Итан, это холеный негодяй, этот холодный и скользкий лжец, являет этой тупой дуре чудеса света. Показывает ей неведомые миры! Да он ей звезду подарил — и эта жалкая курица только и может, что палкой в его сторону тыкать?! О-о-о, небо! Почему ты так несправедливо?! Почему мне Итан не дарит звезды и не говорит сладкие слова?! Почему он перед ней склоняется? Почему этот избалованный строптивец тоже хочет завладеть этой дурой, что в ней такого особенного?!»

В этот миг Ирина, погибающая от зависти, вдруг отчетливо поняла, что свой шанс быть особенной она упустила, как только впустила в этот мир по-настоящему особенную девушку.

«Она же другая, — лихорадочно соображала Ирина, отирая с губ колючий песок и землю, которых наелась в приступе ярости. — Они там, в ее мире, только тем и занимаются, что любятся… нужно же было нам с Андреасом подумать, что эта мерзавка начнёт ластиться к драконам, облизывая им пятки и льстя! Это все Андреас виноват; возомнил себя повелителем самок, надутый жирный крокодил! Он уверял меня, что девица полная размазня, что она напугается и будет метаться, отыскивая того, кто ее вернет обратно!»

Но если Диана была уникальной, то Эвана с Лео Ирина таковыми не считала.

«Эван мне и гибель матери простил, — думала Ирина, между делом и так, и сяк пытаясь просунуть руку в отверстие между камнями — а вдруг удастся расшатать их и как-нибудь проникнуть туда, к Диане?! — А какую-то самку, пусть даже и особенную, и подавно простит… Я скажу — она сама на меня кинулась. Я скажу — она ненавидела меня, как и твоя мамаша. И когда в ход идут зубы, церемониться уже некогда. Я скажу — она первая меня укусила!»

Меж тем в зале у Дианы что-то происходило. Замерев и прислушавшись, Ирина поняла, что та позвала охрану, и сюда уже спешит князь. Или княжич — что, в общем-то, неважно. Сейчас ее заберут и упрячут в другом зале замка, и тогда все, Ирина сроду ее не найдет!

**

В зал ворвался Эван — и тотчас же знаком велел страже выйти, потому что Диана была практически неодета. Кое-как завернутая в какое-то покрывало, она стояла на полосе прибоя, и плечи ее дрожали от страха.

— Что случилось? — проговорил Эван, осторожно приближаясь к девушке.

От него пахло войной, гарью, дымом. Кинувшись к нему в объятья, Диана уткнулась ему в грудь, щекой прижалась к доспехам, и почему-то подумала о том, что князь отвоевывал свой мир и свое право жить в покое с ней.

— Тут кто-то был, — тихо сказала она. — Мужчина. Он пытался утащить меня.

Эван в изумлении обнял плечи девушки, отнял ее от своей груди.