Полюбить Дракона

— Не притворяйся глухим! Лозу! Она вырастила черную лозу! — раздраженно повторила Ирина. — Понимаешь?! В гроте, куда ее Эван усадил, то ли вода лучше, то ли солнце ярче, да только палка у нее проросла, и вот уже вьет корону из своих черных ветвей! Я сижу в гроте по соседству и могу видеть это только через щель в камнях. И так, и этак билась — никак не могу туда проникнуть! Понимаешь, как это опасно? Эта особая самка… она точно сможет отколоть кусок от Сердца Кита, когда корона созреет, и тогда!.. Итан точно сумеет выпросить эту корону себе! Он ужом будет виться, махать новыми крыльями и говорить самые сладкие слова из всех, что знает, но корону эту выпросит!

— Не думаю, что самка обделит своего князя, Эвана.

— Что Эван? Этот дурачок очарован этой самкой! За ее сладкое лоно он готов все отдать! И родит же море подобных дураков и слюнтяев! Его мать была яростной стервой, просто голодная мурена, а он просто мягкотелый сопляк! Любовь, любовь! Ни капли хитрости! Да он сам эту корону отдаст, если самка с ним останется!

— А что она, — вдруг ощутив в сердце ревность и тоску, спросил Андреас. — Она с ним останется?..

— Откуда же мне знать, — сварливо ответила Ирина. — Нет, конечно, она поет ему в уши о том, как сильно любит, и преданно заглядывает в глаза, да только я ей не верю! Хитрая стерва, она ведь и тебе о любви говорила! И где она, та любовь? Выдумки это все, придуманные раскормленными драконами-мужчинами! Лежат себе на шелковых подушках и придумывают что попало! Думаю, она говорит ему о любви только потому, что лоза проросла в его доме, и она, хитрая стерва, только и ждет, когда корона упадет ей в руки! А до тех пор она будет паинькой. Нельзя же допустить, чтобы Эван выгнал ее вон накануне того, как свершится это чудо!

— Не ровняй всех по своей мерке! — отчего-то разозлился Андреас. Все же вырванная звезда ранила его куда сильнее, чем могло бы показаться. Внезапно ему стало невероятно жаль, что это чудо — любовь, — что дарила ему Диана, было им упущено и прошло мимо. И никогда больше не повторится. И Итана он стал понимать куда как лучше.

Звезды — это сила, это сгустки магии, что внутри каждого Звездного запирают все великое, сильное и благородное, что есть у драконов. Звезды — это то, что колдуны выпросили у Синего Кита. Возможность творить самые невероятные чудеса в обмен на драконью душу. Множество чудес, и великих, и малых. Лишая себя звезд, раздавая их другими, Итан рвал свои цепи, и становился с каждым шагом все ближе к тому, что потерял когда-то…

— А ты не рявкай на меня, Звездный! — огрызнулась Ирина. — Я тебе больше не игрушка и не служанка! Все ваши хитрые планы пошли прахом, и вы своей власти надо мной лишились! И больше я на ваши сладкие речи не куплюсь!

— А на обещание, — с силой произнес Андреас, — на обещание поделить власть купишься?

— Что, еще одно обещание?! Их было слишком много!

— Теперь оно будет самое верное, — с воем и криком Андреас вырвал из плеча еще одну звезду и протянул ее, светящуюся во мраке, перед собой. Плечо его, истерзанное, кровоточило и болело, но он даже не мигнул, когда увидел, как звезда катится с его пальцев в никуда. — Возьми… возьми ее. Когда корона созреет, проникни в тот грот, и сорви ее. И задави эту девку, — внезапно кровожадно велел он. — Я разрешаю, нет, не так — я повелеваю тебе ее убить! Нужно задавить вместе с ней все воспоминания, что нас связывают.

— Как же я ее убью, если с ней Эван сидит? — ухватив, однако, звезду обеими руками, спросила хитрая Ирина, уже позабывшая, что в момент отчаяния хотела избавиться от Дианы. Нет, теперь ей так рисковать не хотелось. — Он разорвет меня одним взглядом, попадись я ему за этим интересным занятием, как убийство его любимой самки.

— Об этом не беспокойся, — глухо ответил Андреас. — Время у нас есть; я себе все руки и грудь изорву, но добуду достаточно звезд, чтобы справиться с князем и с княжичем. Я убью их; эта победа будет стоить мне много, невероятно много, но корона будет моей!

****

Вечером, когда над теплым морем садилось солнце, в грот пришел Леонард. Он был усталый и какой-то погасший, словно все его прожитые годы с невзгодами отразились на его обманчиво-юном лице.

— Лоза ушла под землю, — тусклым, уставшим голосом сообщил он встретившему его Эвану. — Не оставила нам ни единого шанса.

Сказал — и шагнул к берегу. Доспехи тяготили его, пыльное лицо нужно было умыть, стереть с него выражение досады из-за бесцельно потраченного времени.

— Шанс остается всегда, — ответил ему Эван торжественно, отступая и давая брату дорогу. Лео не слушал его — а зря. На берегу его ждал сюрприз; проросшая лоза укоренилась, песок под ней порос свежими побегами, берег затянулся рыжей землей. Ноги Лео ступали по сочной зелени, черные ветви шумели над его головой, на них разворачивались темные плотные листья, а вьющиеся побеги свивали венец все плотнее.

— О, чудо, — прошептал Лео, лаская жесткие, словно лакированные листья ладонью. — Быть не может! Какое чудо возродило ее?