Полюбить не значит проиграть

— Такова моя судьба, зато я стала сильней, — а что ей оставалось делать, она при живой матери сирота. Так бывает.

— Горжусь тобой, милая, тётя Софи так Мила с Адель.

— Спасибо, тётя Софи.

— Можешь называть меня мама.

— Хорошо, ма…м. а Софи.

— Даниэль, а ты сегодня едешь на работу? — обращается Ангелика ко мне.

— Да, позавтракаю и поеду, мне нужно съездить к одному подзащитному, — опять вру.

Захотелось потрогать руки Аделины, она не ожидала этого пыталась вырваться, но я настойчив.

— Ладно я поехала, до вечера всем, — пришлось отпустить руку.

— Мне тоже пора.

Быстро переоделся и пошёл.

— Сходил, а теперь поехали, — сел в машину к Аделине, подговорил водителя, хороший мужик. Мне это было необходимо.

— Конечно, с тобой куда угодно, поворачиваясь к ней.

— Открой двери, я выйду, Даниэль, открой двери, — а я закрыл двери, чтобы она не убежала, как только увидела меня.

— Не открою, ты же хотела поехать на кладбище, вот мы и поедем, — завёл машину и мы тронулись с места.

— Хотела, но не с тобой.

— Со мной ты хотела, помнишь, как вчера ты поцеловала меня, как говорила, что любишь меня, а сегодня говоришь, что не хочешь видеть меня, я тебе не верю.

— Я вчера просто пьяна была, у тебя же рука болит, ты не можешь вести за рулём.

— Алкоголь-это не оправдание, наоборот, говорят, что, когда человек пьёт он говорит всю правду, что у него на душе творится. А про руку не беспокойся, до свадьбы заживёт, — специально улыбаюсь, чтобы позлить её.

— Ха-ха-ха-ха очень смешно, — сарказм.

— Так мы едем или нет? — спрашиваю.

— Конечно да, сейчас скину тебе геолокацию.

— Не нужно, я знаю этот маршрут наизусть, — выдаю ей.

— Откуда? — удивленным голосом.

— Когда твой отец умер, я был на кладбище, я стоял около забора и всё видел, — пришло время рассказать правду.

— Ты был там и даже не подошёл? — крича на меня. — Мне так была нужна чья-то поддержка.

— Но мы же расстались.

— Это не повод. Я так плакала в тот день, мне было так больно, а ты просто стоял и смотрел, — слёзно говорила мне. Да, действительно я мог подойти, но видимо не осмелился это сделать.

— Извини, мне звонят, — телефон прерывает наш разговор. — Что? — аж машину затормозил.

— Что такое?

— Твоего папу признали невиновным, его подставили.

— Что? Да пошли они в жопу. Уроды. Дебилы. Сейчас? Когда человека уже нет в живых. Это всё ты, Даниэль, всё ты, да как ты мог? — выхожу из машинки сажусь к Аделине на заднее сиденье.

— Адель, поверь я не хотел этого, я сделал это вынужденно, ты веришь мне? — обнимаю её.

— Да, я верю тебе, — нежно целую её в губы, она отвечает мне на поцелуй. Покрываю поцелуями шею, грудь. Снимаю с неё платье, затем лифчик, до живота тоже дохожу. Такой гладкий животик.

— Даниэль, так хорошо, — стонала Адель.

— Я так скучал по тебе и твоему телу.

— Оно тоже скучало по тебе и твоему телу.

Дальше мы уже едем рядом на переднем сиденье.

Мы едем держась за руки, иногда я целую её руку.

— Даниэль, ты же знаешь, что это была ошибка, — начинает Аделина.

— Но это была приятная ошибка, — нежным голосом говорю я.

— Я замужем, — показывает мне своё долбанное кольцо.

— Люблю отбивать замужних женщин, — смотря на неё. — Я тебя так люблю, как никогда никого не любил, знай это, — признаюсь в любви ей.

— Даниэль, впереди, тормози, — смотрю вперёд, а там впереди, что-то едет, не успеваю затормозить, как на нас что-то налетает.

Дальше всё, как в тумане.

— Даниэль, с тобой всё в порядке? Ты меня так напугал, — это не голос Аделины.

— Вроде, — еле-еле проношу. Я в больнице. Но рядом Аделины нет. А где же она?

— Не вставай, у тебя легкое сотрясение мозга, врач запретил делать резкие движения.

— Хорошо, но где Адель? — спрашиваю всё-таки не выдержав я.

— Вот мне тоже оооочень интересно, как вы оказались вместе.

— Я не помню.

— Как это не помнишь?

— У меня же сотрясение, поэтому.

— Мы ещё поговорим насчёт этой Аделины, ты понял меня, ты хочешь, чтобы я вообще потеряла нашего ребёнка?

— Нет, что ты.

— Ладно я пошла, вечером зайду, мне в больницу пора.

— Хорошо, милая.

Уходит. Ну и пусть уходит. Что-то часто начала в больницу ходить. Странно.

— Доктор, а что с Аделиной?

— Она ещё не пришла в сознание, но со здоровьем всё хорошо, только лицо повреждено.

— А могу я к ней сходить?

— Вам пока нельзя вставать.

— Но доктор.

— Хорошо, следующая палата слева. Только ненадолго.

— Спасибо вам.

Сразу же встаю с кровати. Голова болит. Но к Аделине это не преграда.

Она лежит, на ней пластыри на лице, около губы и бровей. И на шее. Бедная моя девочка.

— Аделина, моя зеленоглазая девушка, я прошу тебя, пожалуйста проснись, ты же знаешь, что без тебя мне нет жизни, — сел рядом к ней, взял за руку. — Это всё из-за меня ты попала в эту чёртову аварию, ангел мой. Ты мой ангел во плоти, — даже слеза пошла.

Я уже собирался уходить, как слышу покашливание. Поворачиваюсь и виду, что Адель открыла глаза.

— Адель, — иду обнимать её.

— Даниэль, ты жив, я так рада, Даниэль, я так волновалась за тебя, ты как? — смотря на меня сияющими от радости глазами.

— Я отлично, только лёгкое сотрясение, главное, что ты жива и это самое главное, — целуя её руку.