Полюблю тебя любой. Книга 3

Наши гляделки прерывает Долорес – домоправительница, работающая на меня лет двадцать. Её сын помогает садовнику и следит за чистотой бассейна.

– Мистер Клейтон. Рада видеть Вас дома, – приклоняет голову. – Ужин ждёт, комната подготовлена. Распоряжения будут?

– Долорес. Это Даяна, моя девушка и хозяйка в этом доме, – расставляю все акценты сразу. – Мы поужинаем в малой столовой. Распорядись, чтобы разобрали вещи и подготовили ванну.

– Английский мне придётся освежить, – качает головой птичка. – Без практики он окостенел.

– Завтра придёт преподаватель, – подталкиваю за талию в сторону столовой. – Какой у тебя уровень?

– Как у собаки, – смеётся. – Всё понимаю, но сказать не могу.

– Понятно. Начинаем общаться на английском, – отодвигаю стул, помогая сесть за стол.

Весь ужин заставляю птичку забыть русский и щебетать на родном мне языке. Она сопротивляется, обижается и пытается перечить.

– За каждое слово на русском получишь один удар по попе, – грожу ей.

– Сдурел? – возмущается.

– Раз, – начинаю вести счёт будущим шлепкам.

Дая затыкается, пыхтя как самовар, но за ужин она набирает четыре удара, всё ещё не веря в моё обещание. Глупенькая. Я всегда держу слово, особенно данное любимой женщине. Надеюсь ей понравится наказание.

Пока ели, нам подготовили ванну и развесили тщедушные пожитки в гардеробную. Птичка, насытившись, активно крутит головой, рассматривая дом.

– Кто-то говорил про маленький домик? – озадаченно смотрит. – Сколько в нём квадратов?

– Семьсот двадцать, – стараюсь говорить обыденно, как о пятидесяти метровке в хрущёвке. – И всё это в полном твоём распоряжении. Можешь переделывать на свой вкус каждую комнату и каждый куст.

– Пипец… – тянет, даже не услышав про маячившие на горизонте возможности превратить дом в строительный кошмар.

– Пойдём. Покажу тебе нашу спальню, – тяну за собой.

– Не многовато для одного? – продолжает крутить глазами и головой.

– Я не один, – подтягиваю по лестнице. – Я с тобой.

– И что мы будем делать на этой квадратуре? – рукой ведёт по перилам, по стенам.

– Жить, трахаться, рожать маленьких Клейтонов, – перехватываю вторую руку, заталкивая в спальню. Пока поднимались по лестнице, насчитал ещё двадцать два русских слова, предвкушая горящую, покрасневшую от моей пятерни попку.

Войдя в нашу комнату, Даяна обмирает окончательно, открыв рот и что-то несвязное мыча. Не даю опомниться, подхватывая на руки и несу в ванную комнату, где нас ждёт трёхметровая чаша, наполненная душистой пеной.