Полюс капитана Скотта

Скалу Кастль-Рок полярники вполне благополучно обогнули с восточной стороны, но когда они вышли на открытое пространство, то увидели, что лед по обе стороны глетчера Ледовый Язык кажется твердым, однако покрытое им пространство очень невелико. Более семи миль полярники двигались по прибрежной равнине, но когда, представ перед скальной грядой, Скотт спустился на лед, оказалось, что все пространство, вплоть до предгорий вулкана Эребус, испещрено трещинами, широкими расколами и ледяными грядами.

Еще какое-то время они продолжали петлять по узенькой прибрежной тропе, но когда настала пора спускаться вниз, обнаружилось, что самый «удобный» спуск представляет собой крутой обрыв, высотой в двадцать четыре фута. Пока полярники совещались, налетел ветер, закружилась метель, и стало ясно, что нужно срочно принимать какое-то решение. После недолгих раздумий Скотт повел себя несколько странноватым образом: никак не объясняя свои действия, он пробрался к самому краешку обрыва, присел на нем и стал вырубать топором сначала площадку, а затем углубление для ног.

Только благодаря этому углублению, он, поддерживаемый другими полярниками, смог спустить на веревке самого крепкого из отряда, унтер-офицера Эванса, а затем Бауэрса и Тейлора. После этого, закрепив багаж, они с трудом спустили сани, и только тогда капитан забил в лед альпинистский крюк, благодаря которому стоявшие внизу полярники принялись подстраховывать еще троих своих товарищей, а также командира, который спускался последним.

— Мы должны отработать всевозможные приемы подъема и спуска людей и груза, особенно санок, до высокого альпинистского мастерства, — назидательно проговорил капитан, когда оба санных отряда вновь готовы были двигаться дальше. — Мы ведь даже общего представления не имеем о том, какая поверхность ждет нас на всем пространстве от восьмидесятой параллели до полюса. Поэтому, если хотим выжить и победить, нужно пройти основательную альпинистскую подготовку; уже сейчас здесь, в беспощадных условиях Антарктиды.

Словно бы подтверждая его слова, уже через несколько миль прибрежная Антарктика заставила полярных скитальцев совершить не менее сложный «саночный» подъем на шестифутовую ледяную стену. После чего им пришлось еще дважды совершать спуски и подъемы, пока, уже в сумерках, перед ними не открылись строения экспедиционного лагеря, охваченные довольно высоким снежно-ледовым ограждением. А еще спустя несколько минут навстречу им вышла вся базовая группа, представавшая в глазах капитана Скотта чем-то вроде гарнизона полярного блокгауза: лейтенанты Симпсон и Нельсон, кинооператор Понтинг, моторный механик Дэй, а также старший кочегар Лешли, повар Клиссольд, буфетчик Хупер; русские каюры Антон и Дмитрий.

— Сначала я осмотрю все сам, — упредил их доклады Роберт Скотт, — а затем вы сообщите о том, чего мне не дано было видеть и слышать.

* * *

Полярники считали, что капитан наконец угомонится и их бесконечные метания по различным маршрутам, физически и морально изматывавшие людей, прекратятся до следующего сезона. Но Скотт словно бы боялся хоть на день оставить своих основательно измотанных людей в покое. Совсем недавно, тринадцатого апреля, он с большим трудом привел два санных отряда от Старого Дома. Но уже семнадцатого апреля заставил часть своего отряда вновь впрячься в пару больших десятифутовых саней, причем упряжка первых состояла из самого Скотта, а также Лешли, Дмитрия и Дэя; а тащить вторые сани выпало Бауэрсу, Нельсону, Крину и Хуперу.

«Выступили в восемь утра, — сообщал в своем дневнике капитан, — взяв кроме легкого личного багажа недельный запас провизии и запасов для хижины: коровьего масла, овсяных круп, муки, свиного сала, шоколаду и так далее.

Холодный ветер с юго-запада. Мрачно, плохо видно. Ледовый Язык преодолели почти по прямой линии, но было много трещин. Следуя впереди, я не раз неожиданно исчезал с глаз товарищей, которые очень пугались, пока не подходили настолько быстро, чтобы увидеть, что произошло. Очень трудно было идти морским льдом, и тянуть при этом сани против сильного ветра, который разносил снег. Все настолько замерзли, что я решил сделать привал, напиться чая и переобуться. Пока готовили чай, Бауэрс и я пошли на юг, потом на север вдоль береговых скал в поисках места, в котором можно было бы подняться и, наконец, нашли нависший карниз, доступный с помощью веревки».

До Старого Дома они добрались в полдень восемнадцатого апреля, обнаружив при этом, что все обитатели его живы и здоровы, и, как заметил потом Скотт: «Не видно было, чтобы по нам очень скучали». На следующий день он устроил охоту на тюленей, а двадцатого апреля приказал выступить в обратный путь, «оставив, — как он уведомлял читателей своего дневника, — Мирза заведовать станцией и при нем Дмитрия — для ухода за собаками, Лешли и Кеохэйна — ухаживать за лошадьми. Нельсон, Дей и Форд остались, чтобы составить себе представление о местной жизни. Со мной пошли Уилсон, Аткинсон, Крин, Бауэрс, Отс, Черри-Гаррард и Хупер».