Полюса притяжения (СИ)

То, что она не колеблется ни секунды, сминает остатки его выдержки.

— Янка…

Рагнарину бы сохранять рассудок холодным. Действовать так, как требует ситуация, а не так, как того желает искушенное тело. Но…

— Заведи руки за голову и постарайся не двигаться, пока я не разрешу, — инструктирует он.

Девушка вытягивается. И смотрит, как загипнотизированная, лишь изредка, словно забывая об этой физической потребности, хватая губами воздух.

— Хорошо, котенок. Умница, девочка.

Рагнарин сдавленно сглатывает. Перекладывая вес тела на одну руку, второй обхватывает свой раскаленный болезненно-эрегированный член. Собирает им густую влажность между ее половыми губами. Водит сверху вниз, расчетливо задевая чувствительный комочек клитора.

Шахина отзывается судорожными вздохами и тихими стонами удовольствия.

«Твою мать…»

Отыскав вход, Денис слегка в него упирается, проникая в нее одной лишь головкой. Замирает в напряженном ожидании, глядя девушке прямо в глаза.

— Последний шанс, Янка.

Высматривает хоть какой-то знак протеста. Но она не двигается. Абсолютно. Даже лицо не выражает никаких эмоций. То ли Шахина слишком буквально восприняла его предыдущее указание, то ли слишком напугана, чтобы отказать в последний момент. Смотрит широко распахнутыми глазами. А потом вдруг выталкивает то, к чему Рагнарин оказывается не готов:

— Я люблю тебя, — на одном выдохе.

Его грудь обжигает странным теплом. Эта жгучая лава толкается изнутри и с какой-то одуряющей силой бьет по ребрам, мимоходом выбивая дух. Мышцы с низким вибрирующим гулом дробит сильнейшее примитивное желание — овладеть.

«Моя…»

Когда Денис подается вперед, Яна неосознанно зажмуривается и задерживает дыхание. Один резкий и глубокий толчок плотно соединяет их тела. Но острой боли, про которую она ранее слышала, нет. Вздрагивает и пронзительно взвизгивает от избытка других ощущений. То, как Рагнарин растягивает ее изнутри, на первых всплесках эмоций вызывает дискомфорт, стыд и… томительное удовольствие. А если оставаться совсем честной, то даже стыд в тот миг открывается для нее новыми гранями. Это чувство оказывается запретным, греховным и непривычно волнующим.

На пике этих ощущений тело сотрясает непрекращающаяся сладкая дрожь. Все еще округленные в изумлении глаза стремительно заполняются слезами, хотя плакать ей вовсе не хочется. Ей хорошо.

— Постарайся расслабиться, Янка, — отрывисто шепчет Рагнарин. — Не зажимай меня. Расслабься.

Пытается следовать этим указания. И у нее почти получается. Секунду, две, три… Мышцы, бесконтрольно пульсируя, словно самовольно сжимают мужскую плоть.

— Прости…

Оставаясь неподвижным, Денис тяжело выдыхает и жестко сжимает челюсти.

— Ты умница, котенок. Моя умница.

Оглаживая ее трясущиеся плечи, высвобождает из неудобного положения руки, о которых она успела забыть. Заводит их себе за шею. Касается лицом ее лица. Трется, как ей кажется, с нежной лаской. Коротко целует в губы.

— Готова?

— Еще не все? Ну, то есть…

— Только начинаем.

С первым же толчком Яна впивается ногтями ему в шею. Ощутимо дергается и давится воздухом. Что-то мычит, так как ей не сразу удается нормализовать дыхание, чтобы с непроизвольным беспокойством спросить у вновь замершего Рагнарина:

— Что это такое?

Вал колючего жара, который ринулся с низа живота вверх и горячими волнами разлился по всему телу, вызывает у Шахиной неожиданный шок.

А Денису, к окончательному замешательству девушки, становится весело. Прижимаясь губами к ее шее, он хрипло смеется, посылая по ее влажной коже легкие вибрации.

— Все нормально, котенок. Просто расслабься и не забывай дышать. Остальное я сделаю сам.

Позволяет ей совершить лишь один неглубокий вдох и целует. Жадно и влажно. Захватывая ее рот, требует от нее полного подчинения. И Шахина, осознавая свою неопытность, поддается. С упоительным наслаждением принимает его грубоватые ласки.

Толчки возобновляются. Они медленные и тягучие, но дыхание девушки все равно моментально срывается на рваные хрипы и всхлипывание. В груди и животе зарождается сладкая томительная дрожь, которая не дает телу сохранять статическую неподвижность, как Яна ни старается. Раз за разом, с каждым движением Дениса, ее, словно током, пронизывает сладострастным удовольствием.

Реакции поражают. Здоровая физическая концентрация дает сбои. Слух забивает внутренним гулом и сумасшедшими толчками сердца. Зрение расплывается, заполняя видимость сплошным полотном разноцветных бликов. Живот скручивает узлом. Спину и поясницу то жаром обдает, то остужает резким холодом.

А потом, в один миг, все обрывается. Денис резко подается назад, полностью выскальзывая из ее тела. Глядя в потолок, Яна судорожно выдыхает, заторможенно соображая, что за горячие брызги покрывают внутреннюю часть ее бедра. А когда понимание настигает ее сознание, моментально заливается жгучим румянцем.

* * *