Полк, к бою !

Какое-то тревожное предчувствие охватило меня. Догнав авангардный батальон полка, я поделился с его командиром своими опасениями насчет того, что командир дивизии поехал в 882-й стрелковый по проселочной дороге.

А черная эмка комдива тем временем катила все дальше. Вот ее уже закрыла собой небольшая рощица. И вдруг оттуда послышались разрывы снарядов, пулеметные очереди. Сомнений не было: это фашисты обстреливали машину полковника Кального.

Сразу же даю команду капитану Кузнецову:

- Батальон, за мной! Бегом!

Выскочив на северо-восточную опушку рощицы, мы увидели горящую машину комдива и бежавших к ней с десяток фашистов. Открыв на ходу огонь, батальон правым флангом бросился к эмке, а левым пошел в атаку на высоты.

Гитлеровцы, бежавшие к машине, услышав наше "ура" и увидев цепь бойцов, отстреливаясь, повернули обратно. С высот по батальону тут же застрочили пулеметы, автоматы, начали рваться мины и снаряды. Батальон залег.

- Первая рота, перебежками к машине! - командую Кузнецову. Остальным ротам и минометчикам приказываю усилить огонь в направлении изгиба дороги, идущей к высотам. Там ясно видны два пулеметных гнезда.

Неожиданно сзади и чуть левее показалась цепь 2-го батальона. Неразумно! Я ведь приказывал обходить высоты глубже!

Оставив 1-й батальон, бегу навстречу 2-му и направляю его в балку севернее рощицы с задачей обойти по ней высоты и атаковать противника с тыла.

Бой длился около часа. Но с выходом 2-го батальона в тыл фашисты в панике бросили два своих полевых орудия, раненых и убитых и, попрыгав в бронетранспортеры, отошли в направлении Едвабно.

...Полковник И. Г. Кальный был мертв. Несколько пуль сразило его. И одна из них попала в голову. Машина сгорела. Шофер и адъютант были тяжело ранены.

Тело комдива положили на повозку. Капитан Кузнецов построил батальон. Минутой молчания, а затем и троекратным залпом мы почтили память командира дивизии.

По радио я доложил о гибели полковника Кального начальнику штаба дивизии...

Между тем 2-й батальон, сбив противника с высот, продолжал его преследование. Но вскоре из штаба дивизии поступило распоряжение остановиться и закрепиться на достигнутых рубежах. Там организовать отдых и питание личного состава, пополниться боеприпасами, оказать первую помощь и произвести эвакуацию раненых.

Вечером пришло новое боевое распоряжение: "Полку, продолжая развивать наступление на Едвабно, о утра 22 января обеспечить ввод в прорыв частей 3-го гвардейского кавалерийского корпуса. В дальнейшем активными действиями прикрыть его правый фланг".

* * *

Полк продолжал преследовать противника по дороге на Пассенхайм, двигаясь походным порядком, когда, обгоняя колонну, проскакало несколько всадников. Один из них, в бурке, подъехал к нам и сказал, чтобы мы побыстрее освободили дорогу, так как за ними, дескать, следует на рубеж ввода в прорыв кавкорпус. Полку была тотчас же подана команда "Принять вправо", и бойцы зашагали по обочине дороги.

Всадники поскакали дальше, а через несколько минут полк на рысях начали обгонять кавалерийские эскадроны. Появилась и штабная колонна. Впереди, в открытом "додже", ехала группа кавалерийских командиров в черных бурках и в шапках-кубанках, тоже из черного каракуля.

Поравнявшись с головой колонны нашего полка, "додж" остановился.

- Кто такие? - спросил один из сидевших в машине.

Кто-то сзади шепнул мне: "Командир корпуса генерал Осликовский".

Я подошел к машине, представился Н. С. Осликовскому, а затем доложил ему о задаче своего полка - прикрыть правый фланг его корпуса.

Комкор протянул мне руку, поздоровался, сказал:

- Ну что ж, пехота, давай не отставай. Смотри, какая сила идет!

Справа и слева, обгоняя полк, проносились размашистой рысью эскадроны, за ними двигались артиллерийские батареи, повозки с боеприпасами...

Да, зрелище было внушительное. И сила эта действительно большая. Но в эту войну очень уж она, эта сила, была уязвима. Особенно доставалось ей от авиации, пулеметов и массированного применения артиллерии. В Восточной же Пруссии авиация, как противника, так и наша, была ограничена в действиях погодными условиями. Потому-то так открыто и вводился в прорыв корпус генерал-лейтенанта Н. С. Осликовского.

Прощаясь со мной, комкор сказал, что для прикрытия своего правого фланга он тоже выделил один полк и что нам с его командиром нужно держать более тесную связь.

Пропустив колонну штабных машин, я догнал свой головной батальон и приказал капитану Кузнецову ускорить темп движения. На что тот ответил:

- Товарищ подполковник, а что, если посадить личный состав батальона на повозки? У нас много же их собралось, трофейных. Да и лошадей достаточно.

Что ж, хорошая идея у комбата. Буквально через час все три батальона полка уже совершали ускоренный марш, почти не отставая от кавалеристов.