Полк рабочей Москвы

«Тов. Моисеев! — писал он. — Сердечно благодарю Вас за все труды по получению обмундирования из отдела снабжения. В обмундировании у нас был сильный недостаток, в особенности в ботинках. По степи много ходили в самую грязную погоду, почти ни одного дня не было без перехода, так что все ботинки истрепались. Прибывшее пополнение из Москвы — все босиком, в особенности роты Городского и Замоскворецкого районов. Рота Рогожско-Симоновского района была лучше обмундирована. Прибывшее пополнение неважное (гораздо хуже, чем старое), рота Рогожско-Симоновская еще ничего. Прибывший командный состав неопытный, так что они мною переведены на низшие должности, а некоторые зачислены красноармейцами... [99]

У нас было три боевых столкновения с дезертирами. Противник оказывал слабое сопротивление и сейчас же отступал в панике. У них патронов почти нет — есть несколько пулеметов. Сейчас они разбегаются по домам с оружием и без оружия, но еще бродят шайки по нескольку человек, сопротивления не оказывают. Относительно питания хорошо: едим белый хлеб и мясо вдоволь. Коней в полку тоже почти достаточно. Тов. Николин привез из Москвы 70 лошадей. Связь поддерживается конными разведчиками, полк иногда раскинут от 20 до 40 верст. Таким же порядком держится связь со штабом отряда.

За все время мы потеряли 4 убитых, 8 раненых и 14 пленных, в числе которых оказались тт. Бутылкин и Кузнецов. Бутылкин попал с коммунистической книжкой, так что его наверное расстреляют. Тов. Филиппов — военком полка, назначенный после вас, находится при штабе отряда. Скоро экспедиция должна кончиться, но главари еще не пойманы, по всей вероятности, ушли. Порядок и дисциплина поддерживаются. Мною тов. Володин разжалован в красноармейцы за оставление роты во время боя. Тов. Козлов командует 5-й ротой».

А вскоре после этого письма ко мне неожиданно явился и сам его автор — Берзниэк и вместе с ним Лиль. Последний был с неизменной трубкой в зубах, в светлой фуражке штатского образца, загорелый, обветренный. Оба выглядели здоровыми и довольными, оживленно рассказывали, что красноармейцы, несмотря на частые переходы, отдохнули, подкормились.

Вместе с ними мы отправились на берег Волги, где на баржах разместился полк со всеми обозами.

Бойцы пообтрепались, но выглядели тоже здоровыми, сытыми, а главное — бодрыми и веселыми.

По моей просьбе духовой оркестр исполнил марш «Жизнь для победы». Знакомая мелодия напомнила Москву.

А на следующее утро полк снова отправился на выполнение боевых заданий. Он прошел с боями многие сотни километров, два раза еще получал пополнение из московских рабочих. И чем дальше уходил полк, тем труднее было поддерживать с ним связь. Большой радостью для меня было письмо, полученное однажды от красноармейца-коммуниста Титова и названное им почему-то [100] докладом. Я привожу его в точности, не исправляя даже орфографических ошибок, чтобы оно не потеряло особый свой колорит: