Полкоролевства в придачу

– Всего лишь потому, что вы двое никак и ничем не напоминаете идиота, украшающего эту поляну, – кивнул Маньяр в направлении статуи-скелета. – И если каждый из вас в одиночку рассчитывал забраться в самый центр Буа и вернуться обратно, – значит, имелись неплохие шансы на успех. Но лишь шансы – полной гарантии не может дать никто, лес слишком быстро и непредсказуемо меняется. Объединив же силы, мы утроим шансы, сделав победу более чем вероятной. Что, естественно, имеет смысл лишь в том случае, если будет какая-то гарантия – мы не вцепимся друг другу в глотки ради обладания главным призом. Должен отметить: если наши с лордом Арновалем позиции определены на редкость четко, то ваша, святая сестра, не ясна совершенно.

Сенешаль резким движением повернулся к Изабо:

– Что привело вас на порог Буа, мзель де Бургилье?

3

Отвечала Изабо долго, и при этом весьма тщательно подбирала выражения. Брок молчал…

По ее словам, сестрам из Святейшей инквизиции весьма не нравится всё, что ныне происходит вокруг Тур-де-Буа. Собственно говоря, лес, ставший источником грозной опасности, не нравился никому, местным жителям в первую очередь. Но святым сестрам не было дела до убитых людей и погубленного скота. Их интересовало лишь происхождение тварей – выползающих, вылетающих, выпрыгивающих из леса. Магическая составляющая в монстрах присутствовала, но природа ее оставалась тайной за семью печатями. В любом случае, твари леса не имели отношения к старинной запретной магии, основанной на кровавых жертвоприношениях (для борьбы с ней, собственно, и была некогда создана Святейшая инквизиция).

Единственным исключением, подтверждающим правило, стала Прыгучая Смерть, – считали их святости. Стаи бесчисленных хищных тварюшек вели родословную от местных насекомых – сумевших выжить, приспособиться к новым условиям и очень сильно измениться.

Святые сестры теперь горько жалели, что в свое время пошли на поводу у короля и не запустили когти в сьеров де Буа. Сделать это было не так-то легко – супруга Танкреда происходила как раз из рода потомственных королевских лесничих, владельцев Тур-де-Буа. Ходили смутные слухи, что наблюдаемое состояние дел – плод колдовских экзерсисов Имельды де Буа, приходившейся нынешней королеве двоюродной теткой и крестной. Более того, поговаривали, что в свое время не обошелся без ее магии и скоропалительный брак наследного принца Танкреда – умудрившегося на балу за нескольких часов влюбиться в незнакомую до того девушку и поставившего ультиматум родителям…

Как бы то ни было, никто не знает, каким именно образом погибла миледи Имельда и остальное семейство – после того как таинственные силы вырвались на свободу.

А они и в самом деле таинственны, говорила Изабо. Несмотря на все старания, не удалось подобрать заклятия, поражающие прожорливых и опасных тварей. Даже обнаруживающие – не удалось. Не говоря уже про управляющие…

На этом месте ее рассказа я украдкой коснулся висящего на шее амулета. Изабо, по всему судя, и в самом деле посчитала, что это всего лишь золотая безделушка, куда я вставил портрет матери. Чары, вложенные в амулет, она даже не почувствовала… Иначе ни за что бы не вернула.

Сестричка, не догадываясь о моих раздумьях, продолжала рассказ. Святейшую инквизицию, оказывается, особенно встревожили события последних месяцев – когда лесные твари, казалось, начали целенаправленную агрессию вместо продолжавшихся десять лет случайных вылазок. Появилось подозрение, что кто-то взял-таки под контроль бездумную и агрессивную силу леса.

Святые сестры полагают, что причиной стал человек, известный под кличкой Рыжий Эйнис. К подобному выводу инквизиция пришла не сразу, поначалу мешала репутация грабителя с большой дороги, и то, что магические способности у женщин на порядок выше, чем у мужчин.

Однако факты свидетельствовали: именно после появления в здешних краях Эйниса выросла активность лесных тварей. И никто другой не рискнул избрать Буа для проживания… Что же касается грабежей, то тщательное расследование, предпринятое инквизицией, выявило: значительную часть нападений, приписываемых знаменитому грабителю, совершали совсем иные люди. Более того, дважды – у пойманного разбойника-одиночки и у атамана небольшой шайки дезертиров, перебитых людьми прево, – находили парики рыжего цвета. Разбойник при допросе признался в намерении собрать банду и при нападениях лицедействовать, изображая Эйниса, – тому, дескать, сопротивления никто не оказывает. Вполне возможно, что покойного главаря дезертиров та же идея посетила чуть раньше…

Операции, в которых Рыжий принимал личное участие, происходили достаточно редко – один раз в полтора-два месяца. Словно затевались лишь для того, чтобы поддержать славу самого дерзкого бандита Пограничья. И всегда отличались от деяний украшенных париками самозванцев неожиданностью замысла и тщательностью подготовки.