Полковник Магомед Джафаров

В Темир–Хан–Шуре. Главные борющиеся силы

Основные общественные силы, которые потом боролись в Дагестанской гражданской войне, наметились очень быстро, и мне они были ясны и понятны.

Если в городе шла работа по организации власти и организации общественного мнения, то и в горах не дремали. Там тоже велась лихорадочная работа. Нажмуддин Гоцинский и Узун Хаджи развили горячую пропаганду установления шариата и под этим лозунгом организовали нагорное население.

В городе я ясно видел разницу между Социалистической группой и националами. В это время я был близок к Хизроеву и часто с ним виделся. Он один имел доступ ко мне в сотню, где было много аварцев. От Магомед Мирзы я узнавал многое. Он часто беседовал со мной на темы текущих событий, но я сильно расходился с ним.

С другой стороны я видел, что Темирханов ведет некрасивую двойственную игру.

Очень характерен в этом отношении случай с револьверами. У Хизроева и Коркмасова, как недавно приехавших из России, не было оружия. Купить его в то время было очень трудно, так как каждый нуждался в оружии для себя. У нас же было достаточно оружия, но я был только его хранителем. Распоряжался же оружием исполнительный Комитет, в распоряжении которого был и я, и моя сотня. Когда они обратились ко мне за оружием (просили два нагана), я, естественно, направил их к Темирханову, который в это время был председателем Исполкома. Последний направил их ко мне, а меня вызвал и сказал, чтобы я им не давал наганов.

Я был обозлен его действиями и прямо сказал им, что оружие состоит на учете Исполкома и выдается по письменному приказу его председателя.

Конечно, Темирханов не посмел им не дать приказа, и я им выдал оружие. Таким же образом получил у меня наган Казанбий Гаитов, о чем я до сих пор крайне сожалею.

В Темир–Хан– Шуре. Главные борющиеся силы. Узун Хаджи

Узун Хаджи. Рис. Х. Мусаясул

Среди шариатистов Узун Хаджи был самым активным деятелем. Он вовсе не был арабистом, ученым шариатистом. Это, скорее, совершенно невежественный человек, который едва ли имел ясное представление о шариате и вообще об исламе.

Узун Хаджи – яркий представитель наших дагестанских шейхов, которые известны как ярые фанатики. На деле он был просто ловким жуликом. Отец его очень хорошо знал. На его глазах Узун Хаджи сделал свою карьеру. Отцу было больно смотреть, как этот невежда и прохвост объедает бедноту, говоря всем, что Бог с ним беседует, и он все знает. Бедные темные люди верили, одурманенные ловкими приемами Узун Хаджи. Они приходили к подвалу, в котором он «уединялся для беседы с Богом», и приносили ему лучшее, что у них было.

Отец мой был участковым начальником, когда Узун Хаджи подвергся преследованиям со стороны военно-народного управления. Он совершено ясно понимал, что преследования со стороны правительства не только не популярного вообще в Дагестане, но особенно ненавистного Нагорному Дагестану, только поднимет престиж Узун Хаджи и укрепит его положение. Поэтому он решил разоблачить его.

Отец позвал Узун Хаджи к себе и сказал ему при народе: «Ты знаешь, что мой отец и дяди боролись с русскими при Шамиле до последней капли крови. Они убиты на Гунибе, и никто не знает, где они похоронены. Ты беседуешь с Богом и знаешь все. Укажи нам, где их могилы, чтобы мы могли поклониться их праху. Я тебе обещаю избавить тебя от преследований правительства».

Говоря так, отец на деле знал, где похоронены его родные.

Конечно, Узун Хаджи не мог указать, где похоронены мой дед и его братья. Этот случай нанес сильный удар по престижу Узун Хаджи в главной части Нагорного Дагестана. Однако, все-таки, доход его был всегда очень большой, и он был очень богатым человеком.

Он никогда не брал от своих последователей бумажных денег, а требовал серебряных денег или золотых. Бумажные деньги, по его словам, были деньги гяурские, нечистые. Бог не принимает их и не исполнит за них ни одной просьбы. Только звонкая монета угодна Богу.

Главные борющиеся силы. Узун Хаджи и революция

Деньги в Дагестане – чрезвычайно сильное средство. Народ настолько беден, что даже ничтожная подачка вызывает глубокую признательность, а угроза богатого внушает непреодолимый страх. При помощи денег, которые темная, забитая беднота приносила Узун Хаджи, чтобы он побеседовал о ней с Богом, ловкий делец поддерживал свое влияние на массы, подкупал хитрыми путями самых влиятельных людей.

Преследования со стороны правительства, безусловно, помогали распространению и укреплению его славы. А так как доход был пропорционален славе, то Узун Хаджи жадно и энергично стремился к славе и к власти.