Полковник Никто

Всё тело представляло собой одну сплошную боль, но уже было совсем не до боли – если не остановить танк, то через десять минут здесь некому будет держать оборону. Игорь достал из разгрузки две дымовые шашки и бросил их в окно, затем схватил сложенную треногу противотанкового комплекса с пусковым устройством, и, пробегая мимо Рязани крикнул:

- Прикройте!

Командир взвода, не став уточнять, куда побежал Полкан, отдал команду на открытие огня. Прикрываясь дымом и отвлекающим огнём, Игорь проскочил простреливаемый участок и оказался во дворе частного сектора. Геныч бежал за ним, двумя руками обняв тубус противотанковой ракеты.

- Сюда, - Котлов пробежал насквозь еще несколько дворов и завалился под каким-то сараем.

Геныч свалился рядом.

- Так… - Игорь встал на колени и начал раскладывать треногу. – Дай бог памяти…

Первый и последний раз он работал с ПТРК «Фагот» двадцать лет назад, когда был командиром мотострелкового взвода. Механическая память быстро напомнила ему всё, что нужно было сделать, чтобы привести пусковое устройство в боевое положение – спасибо товарищам Василию Грязеву и Аркадию Шипунову, которые создали сложнейшую ракету, сделав её предельной простой и интуитивно понятной в управлении.

Установив ракету, Котлов прильнул к прицелу. Танк находился примерно в километре от него, и был хорошо виден.

- Держи, фашист, гранату… - Игорь совместил точку прицеливания с большим белым крестом, намалёванным на борту танка, и потянул спуск.

«Фагот», обдав расчёт пламенем, рванул к своей цели. Котлов, вращая рукоятки управления, хладнокровно вёл ракету, для себя твёрдо решив, что если сейчас его будут обстреливать – он будет держать марку прицела на цели до самого конца – или своего, или танка.

Несколько секунд, которые требовались ракете для преодоления километровой дистанции, показались Игорю вечностью. И когда танк окутался дымом, а спустя мгновение башню сорвало ярчайшим пламенем взрыва боекомплекта, Котлов уже буквально расстался со своей жизнью. Подрыв танка он встретил громким криком, возвращающим его к жизни.

- А-а-а!

Теперь нужно было быстро уходить из этого места. Вернувшись в трёхэтажку, Игорь сразу включился в отражение атаки пехоты, которая, лишившись поддержки танка и попав под фланговый огонь двух пулемётов, быстро ретировалась, оставив на поле боя десяток убитых и раненых солдат.

К моменту наступления затишья Котлов выяснил, что Рязань погиб – его убило последним выстрелом танка, разорвав на куски. Погибло ещё пять человек, многие были ранены. Игорь поднял рацию, которая была у Рязани – она оставалась цела и даже голосом Грома требовала выйти на связь.

- На связи Полкан, - хрипло сказал Котлов.

- Где Рязань? Дай ему станцию!

- В ходе отражения атаки Рязань погиб, - сказал Котлов.

Некоторое мгновение Гром молчал, потом сказал:

- Полкан, доложите обстановку.

- Объект захвачен, контратака противника отбита. Мной уничтожен один танк. Потери: я видел семь двухсотых, остальные ранены. Нужны огурцы.

- Я тебя понял, Полкан. Жди, подвезём огурцы и свежую махру.

- И воды привезите, - попросил Игорь. – Пить хочется, а взять негде.

- Привезём, - сказал Гром, и через мгновение добавил: - Ты это, Полкан… принимай взвод.

- Есть принять взвод, - ответил полковник Котлов. – Спасибо за доверие, товарищ…

- В армии я был гвардии майором, - сказал Гром. – «Как белая сирень под каблуком сапог». Конец связи, Полковник!

- Конец связи.

Почему-то Игорь не удивился, что Гром знает его воинское звание. Наверняка командиру кратко доводили информацию о тех, кто приходил в отряд «исправлять свою вину». Однако, в слове «полковник», произнесённом командиром отряда, он скорее расслышал не воинское звание, а свой новый позывной, более уважительно характеризующий его, как командира.

Теперь уже «целого» командира взвода.

***

В госпитале Игорь пробыл несколько дней, в течение которых ему зашили и обрабатывали раны, отказавшись извлекать глубокие осколки. Сюда же привозили раненых вэсэушников, попавших в плен. Врачи не разбирали, кто из раненых какой армии принадлежит. Даже не потому, что так велит врачебная этика, а потому что одетых в госпитальную одежду людей различить реально было невозможно. Украинский пленный мог говорить на русском языке без украинского акцента, а раненый русский солдат мог говорить на суржике. Медицинский персонал просто делал своё дело – спасал человеческие жизни.

Как только раны показали положительную динамику, Котлова вернули в отряд. Гром распорядился, чтобы Полковнику создали условия, в которых он мог долечить свои лёгкие раны.

Пребывая эти дни в штабе отряда, Игорь с большим удивлением увидел отсутствие безмерного количества отчётов, засилье которых продолжало создавать в армии совершенно ненужное напряжение, которое отвлекало командиров от решения реально необходимых боевых задач. Здесь всё было чётко: вот потребности, вот вытекающие из потребностей возможности, вот логистика доставки, вот результаты использования.