Полковник Сун

Бонд быстро оценил ситуацию. Он вполне мог бы расплатиться и уйти. Если турок не прекратит свои домогательства, официанты знают, как с ним поступить. С другой стороны, подсказывал Бонду профессиональный инстинкт, ситуация складывалась неординарная, резко контрастировавшая с атмосферой спокойного благополучия, которая царила в баре. И кроме того, девушка без всякого преувеличения была красива... Терять нечего. Он уже принял решение.

– Подождите минутку, – бросил он официанту и, подойдя к столику, сел рядом с турком на зеленый плюшевый диван. – В чем дело?

– Он пристает ко мне, – в голосе девушки слышалась мольба, смешанная с отвращением. – Он говорит мне ужасные непристойности. Прошу вас, избавьте меня от него.

Греческий язык Бонда был по словарному запасу не богат, но зато очень продуманно подобран для всевозможных жизненных ситуаций. Наклонясь к самому уху турка, который смотрел на него с нескрываемым презрением, Бонд прохрипел:

– Fiye apo tho, malaka.[1]

Это было обычное в Греции ругательство, нисколько не скабрезнее того, что турок говорил девушке. И подействовало оно лишь благодаря той решительности, с которой Бонд его произнес, внезапно крепко сжав руку турка. Некоторое время они молча глядели друг на друга. Бонд все усиливал сжатие, отмечая про себя, что рука турка была гораздо крепче, чем можно было предположить судя по его дебелой фигуре. Наконец турок быстро и тихо отпустил девушку и, дождавшись, пока Бонд отпустит его руку, встал, оправил пиджак и молча покинул бар. Его уход не остался незамеченным двумя парами, на которые Бонд обратил внимание еще раньше.

– Благодарю вас, – девушка прекрасно говорила на американском английском. – Мне очень жаль, что все так вышло. Но я не видела другого способа избавиться от него, не привлекая общего внимания. Вы обошлись с ним профессионально. – Она внезапно рассмеялась. Этот искренний, веселый смех наводил на подозрение, что ее страх прошел как-то чересчур скоро. – У вас, наверное, большой опыт.

– Выпьете со мной? – спросил Бонд, подзывая официанта. – Вы угадали, я только тем и занимаюсь, что спасаю девушек от разных не воздержанных на язык турок.

– Спасибо. Только Димас не турок, он ведет себя, как турок. И он мерзкий. Мои родители уговаривают меня выйти за него замуж – у него здесь прибыльный ковровый бизнес. Но теперь мама поговорит с отцом, и они не станут больше меня уговаривать. А у вас есть жена?

Бонд улыбнулся.

– Нет. И, наверное, никогда не будет. Что вам заказать?

– Узо со льдом, – сказала девушка, обращаясь у официанту. – Но только не это пойло “Сан Риваль”, которым вы всех пичкаете. Есть у вас “Бутариа”?

– Конечно, мадам. Что для вас, сэр?

– То же самое. И побольше льда.

– Вы знаете, что такое узо! – в глазах девушки заблестела заинтересованность. – Вы хорошо знаете Грецию?

– Грецию я знаю мало, но зато что знаю – люблю. Узо я знаю куда лучше, – греческий вариант французского перно с более резким запахом, но с тем же эффектом. Не могу сказать, что это мой любимый напиток.

– Клевета. И очень грубая-Французы похитили этот напиток у нас, добавили аромат аниса и перекрасили в зеленый цвет. Ужасно! Меня зовут Ариадна Александру.

– А меня – Бонд, Джеймс Бонд. Откуда вы узнали, что я говорю по-английски?

Девушка опять расхохоталась.

– По-английски говорят сейчас многие. Но вы ко всему прочему еще и похожи на англичанина. Вас не спутаешь даже с американцем.

– Строго говоря, я вовсе не англичанин. Наполовину шотландец, наполовину швейцарец.

– Значит, англичане сделали вас похожим на себя. А что вы делаете в Афинах? По делам или развлекаться?

– Вообще-то по делам, но надеюсь, что удастся и развлечься.

На какое-то время их взгляды встретились. Выдержав спокойно проницательный взгляд Бонда, Ариадна Александру отвернулась и принялась внимательно рассматривать, как стоявшие перед ними стаканчики с дымчатым напитком – таявшие кубики льда испускали белые перистые спирали – постепенно наполнялись водой. Бонд любовался ее прекрасным профилем, по-настоящему греческим и при этом совсем не похожим на тот утрированный, носатый, “классический” греческий профиль, знакомый всем по античным изображениям. Ее лицо казалось словно высеченным из мрамора и расцвеченным мягчайшими мазками золотистой, белой, оливковой и розовой краски. Старинные серьги из чеканного золота в виде маленьких толстых обручей лишь усиливали эффект.