Полковник Сун

Чтобы скрыть от остальных свое возбуждение. Бонд встал и отошел к дверям, машинально балансируя телом в такт качке. Погода незаметно свежела. На темной поверхности воды появились первые пенистые белые гребни. На берегу мерцала беспорядочная вереница огней какого- то селения, уходившего вверх по склону холма. День еще не совсем угас. На фоне тусклого неба темнели очертания колонн превращенного в руины древнего храма- Этот образ гордой чистоты и одиночества развеял опасения Бонда. Создатели храма и не предполагали, на сколько веков переживут их и их бога эти развалины, ну да и знали бы, все равно не бросили бы своего дела. Наверное, только так и надо - жить, невзирая на обстоятельства, и честно делать свое дело. Подошел Лицас.

- Займемся делом. Предлагаю не тянуть с ужином: поднимается ветер, да и море волнуется.

Он посмотрел на небо, поднялся на несколько ступенек и бросил взгляд из- за палубной надстройки в сторону горизонта.

- Часика через два ветер поднимется до пяти- шести баллов, и наш "Альтаир" изрядно поболтает. Он начинает черпать воду носом только при пятифутовой волне, это единственный недостаток данной конструкции корпуса. Однако, в любом случае, когда тарелка стоит на месте, есть удобнее. А потом ложитесь, я имею в виду тебя и Ариадну. Мы с Янни останемся на вахте. К Враконису мы подойдем не раньше шести часов. Вот только сверю курс и прогноз погоды, а потом посмотрим, что у нас имеется в кладовой.

Когда они остались вдвоем на узкой полосе палубы, Ариадна повернулась и прильнула к Бонду. На ее губах ощущался слабый привкус соли. Стоило Бонду закрыть глаза и прижаться к ее губам сильнее, как его вновь посетило знакомое чувство капитуляции перед другим существом, которое принесло иллюзию постоянства и зыбкую уверенность в том, что именно здесь и именно сейчас настал конец мучительным поискам совершенства. Однако 'знание того, что иллюзия - это всего лишь иллюзия, и что капитуляция эта не может длиться вечно, делало почему- то этот миг только слаще. Бонд отдался чувству до конца. Казалось, что посреди всей этой необъятной черной равнины существуют лишь двое.

Это тоже было иллюзией, причем опасной. В его сознании постоянно пульсировал сигнал тревоги, который предупреждает опытного солдата о не выполненных до конца обязанностях: об оставшихся без охраны, хотя и маловероятных, но возможных подходах, о проверенных, но не перепроверенных жизненно важных узлах снаряжения. Кто мог поручиться за то, что где- то в этой зыбкой равнине, только сейчас казавшейся гарантией одиночества и безопасности, отряд противника - жестокого, умного и хорошо вооруженного не искал его, чтобы схватить или предать смерти?

Поэтому они втроем и начали с того, что разработали более или менее универсальный план защиты и сделали необходимые приготовления. Затем они ужинали маслинами, свежим хлебом, вкусными продолговатыми помидорами, сырым луком и местным сыром "манури", после чего отведали персиков и сладкого винограда без косточек. Пили легкую рецину с острова Мамос и под конец бренди марки "Сотрис", которое Лицас назвал единственным приличным греческим бренди. Бонд вполне удовлетворился двумя маленькими стаканчиками. Бренди было приторным, а этого Бонд не переносил. Однако, чтобы не огорчать Лицаса, он все же отозвался о напитке с похвалой.

В десять часов Лицас встал, потянулся.

- Спокойной вам ночи. Я посплю несколько часиков прямо здесь. Надеюсь до утра вас не сидеть. Если же ото случится, помните - быть тише воды, ниже травы.

Теперь ветер дул со стороны кормы, и "Альтаир" резко подбрасывало то вверх, то вниз. Заниматься любовью на маленьком суденышке, отданном на милость волн, все равно, что совершать полет в какой- то странной субстанции, которая кажется то разряженное, чем воздух, то плотнее, чем вода. В какой- то момент, когда Бонд и Ариадна были уже в экстазе, оба качали парить, как в невесомости, а затем - словно нырнули в неподвижную черную толщу океана.

Бонд лег лицом вниз, обхватив Ариадну за живот, тяжелый сон быстро настиг его. Однако, стоило чьей- то руке коснуться его плеча, как он мгновенно проснулся;

голос, принадлежавший юноше, по- гречески прошептал:

- Kyrios Tzems. Despihis Ariadne. (8). . Катер.

XI СМЕРТЬ НА ВОДЕ

Палуба была погружена со мрак, светилась лишь расположенная на корме рубка, где Лицас дежурил у штурвала. Никаких других огней видно не было. Облака скрывали луну и звезды. Ветер заметно спал, до двух- трех баллов по шкале Бофора. Стараясь не высовываться из- за планшира, Бонд прокрался на корму и укрылся за углом рубки.

- Прямо по курсу, - негромко сообщил Лицас. - Спрячься за мачту и посмотри сам.

Бонд осторожно выглянул. Прищурил глаза. Впереди, ярдах в шестистах от их судна темнели очертания катера, с правого борта которого, как того требуют правила, горел зеленый сигнал, освещена была также и рубка. Бонд разглядел короткую заломленную назад мачту, на крыше рубки и внутри нее было заметно какое- то движение. Больше ничего.