Полковнику нигде…

— Редкая женщина! — осторожно ответил полковник. Несмотря на ценность могущественного оргсектора и для его маленького отряда, и для огромной партии ГИПС, дружеские отношения между ними так и не сложились. — Честно тебе скажу, боюсь я ее. Это у меня с детства. Со школы!

— Она такая! — с немалым самодовольством заявил хиджистанец, смерив Брома снисходительным взглядом. — Не для средних умов…

На красивом мужественном лице владыки появилась странная кривоватая улыбка. Ее навеяли ностальгические воспоминания.

— Знаешь, как я в нее влюбился? Она мне дала пощечину! За то, что я положил ей руку на плечо! — Фуримель восторженно помотал головой. — Мне тогда девятнадцать лет было, а ей четырнадцать. Меня до этого никто не смел и пальцем тронуть, — сиртан задумался, а потом ледяным тоном добавил: — Да и потом тоже. Ну, кроме тебя…

Оба растроганно вздохнули, вспомнив хиджистанскую драку. Как давно это было! Почти семь месяцев назад.

— Это самое… Может, тебе психотерапевт нужен? — ненавязчиво предложил полковник, ужаснувшийся трогательной истории хиджистанской любви. — Есть у нас тут один… — он имел в виду ценного кибера, весьма преуспевшего на нелегком поприще психоанализа. — Насчет пощечин…Ненормально это как-то.

— Нет, — усмехнулся, поняв не слишком тонкий намек, владыка. — Не нужен мне твой психотерапевт. Мне нужна только Лин.

— Конечно, конечно, — уступчиво покивал Аурел, вспомнив суровую учительницу. — Если тебе такое нравится, у тебя еще есть шанс. Может, еще получишь. Пощечину.

Фуримель громко расхохотался.

— Хорошая шутка! — признал он, вытирая выступившие от смеха слезы, и объяснил. — Мне давно уже не девятнадцать лет.

Аурел пожал плечами. Он вовсе не шутил — любви, как говорится, все возрасты покорны. Мало ли кому что нравится? Существует ведь экстремальный туризм? Так, может быть, и экстремальные браки есть?

Полковник внезапно взглянул на Капитолину Николаевну новыми глазами и ужаснулся.

— Теща! — внезапно сообразил он. А ведь и правда, страшная женщина.

Впрочем, Фуримель намеревался поговорить совсем о другом.

— Надеюсь, что Манья исчез навсегда? Бесследно и безвозвратно? — прямо спросил амбициозный владыка.

— Мы над этим работаем! — рассеянно ответил занятый своими мыслями полковник. — Можешь считать, что Манья уже не вернется.

— Но вот с этим Квам-Ням-Далем ты напортачил! Теперь второй Учредительный съезд собирать придется! — упрекнул владыка. — Не мог его во время освобождения незаметно прибить!

— Не волнуйся! Старик тебе не соперник! Он уже давно не тот! — уверенно возразил полковник, совершенно не знавший галактического президента. — Прижмешь немного, глядишь, и сам запросится на покой.

— Не очень-то и волнуюсь! — пока неожиданное появление Квам-Ням-Даля пока казалось сиртану просто досадной помехой, — Но от скольких проблем ты мог меня сразу избавить!

— Не мог я! Партийная репутация дороже! Не дело это, заложников при освобождении терять! — в этом Бром был категоричен.

— Ладно, — неохотно уступил неопровержимому аргументу владыка, презрительно меряя взглядом висящий на стене портрет старого председателя. — Сами разберемся!

— Ну давай, мне пора! — Аурелу хотелось быстрее вернуться к друзьям.

Фуримель задумчиво проводил его взглядом. Ему невольно вспомнилась вчерашняя встреча с Дрейком.

— Слышал, ты хочешь стать властителем Вселенной? — с интересом разглядывая мальчишку, не без иронии полюбопытствовал хиджистанский владыка. Он уже успел ознакомиться с документом о самоотречении «императора» Цвирка.

— Да, — спокойно ответил юный регуллианин. Дрейк был поглощен другими мыслями. Исход беседы его не очень беспокоил.

— А что ты скажешь о разделе галактической власти? Император царствует, а председатель ООМ правит? — продолжал Фуримель, невольно забавляясь нелепостью разговора. Прямого ответа он не дождался.

Будущего императора привели к истинному главе ООМ собственные неотложные заботы. Он сразу заговорил о главной проблеме, не дожидаясь намеков и предложений Фуримеля.

— Избавь меня от него! — не совсем внятно потребовал подросток. — И я пойду на многие уступки!

— От кого, от отца? — заинтересовался владыка. — Он что, тебе конкурент?

— Нет. Причем здесь отец? От землянина!

Вегажительницы невольно оказали любимому воспитаннику плохую услугу, пристроив Кольку в ряды регуллианских фронтистов. Прирожденный лидер, Машков сразу завоевал в группе собачников общие симпатии. С ним было интересно. Он был заводилой и выдумщиком. К собачникам внезапно потянулись другие бригады, где новичок сразу завел друзей. У фронта появились самые неожиданные симпатии и контакты. Без всякой санкции Дрейка регуллианские беглецы приняли участие в нескольких увлекательных вылазках, рискованных, но успешных: Кольке удачливость изменяла редко. Бесшабашная смелость, общительность и обаяние, а также склонность к самостоятельным нетривиальным решениям с каждым днем все больше раздражали будущего императора, видевшего в наглом выскочке опасного соперника.