Полковнику никто не верит

– Да мне плевать, что ты там для себя решил! – наконец сказал он. – Не в твоем положении условия ставить. Я тебе так скажу. Тебе это больше нужно, чем даже мне. Ну, не получу я свой кусок – удовлетворюсь тем, что уже с тебя снял. Я человек не гордый. Живу тем, что бог пошлет. Не ропщу. Понимаешь, куда я клоню?

– А ты посмотри на дело с другой стороны, – откликнулся Василевский, который напугался, что Семен действительно может оставить все как есть. – Ты вот на меня руку поднял. А у меня ведь не только враги, но и друзья имеются. И они с тобой такое сделают...

– Помечтай-помечтай! – фыркнул сверху Семен. – Меня сначала найти надо. А как меня найти? Я в Москве номера у машины специально грязью замазал – хрен поймешь. Те, кому я там по мозгам настучал, долго вспоминать будут, от кого получили. В твоем телефоне я СИМ-карту поменяю и по твоим номерам звонить никому не буду. Тебя тут никто не видел. Так что шансов на успех у тебя ровно столько, сколько я тебе предложу. Ты верно заметил, гарантий я не даю, но ты ведь не побежишь с этим в общество защиты прав потребителей? А самое главное, будешь ты у меня сидеть на сырой картошке, пока не согласишься, или не сдохнешь. Выбирай!

Василевский грязно выругался. Он был бессилен что-либо изменить – этот идиот ничего не хотел понимать. Да правду сказать, он и себя поставил в безвыходное положение. Теперь любая связь его с именем Василевского была чревата самыми непредсказуемыми последствиями. Несмотря на тупость, этот факт рано или поздно высветится в его мозгу, и тогда Василевскому точно конец. Семен махнет рукой на легкие деньги и просто уморит его голодом. Нет, нужно форсировать события. Василевский украдкой нащупал под ногой литое горлышко тяжелой бутылки.

– Хорошо! Уговорил! – окликнул он Семена. – Напишу я тебе бумагу. Только не здесь же я буду писать – верно?

– А где же? – издевательски спросил таксист. – У меня вот и листочек с собой... И карандашик. И фонарик я тебе спущу. Ты пока мне номера счетов, банковские реквизиты – всю эту бодягу зафиксируешь, а я завтра проверю. Если все будет правдой, приступим ко второму этапу. Я с умными людьми проконсультируюсь, как все правильно сделать, чтобы не запалиться.

– Эй, а я что, должен ждать, пока ты свой ликбез проводить будешь?! – возмущенно крикнул Василевский.

– Именно, – сказал Семен. – Ждать и вести себя тихо. Только тогда у тебя будут шансы. Например, шанс пожрать.

– Ладно, давай твои причиндалы! – перебил его Василевский. – Напишу я тебе, что просишь, ханыга! Только, кроме письменных принадлежностей, ты мне сначала сигареты верни. Курить хочу.

– А вот курить вредно, – жестко возразил Семен. – Сигарет я тебе не дам. Без курева ты сговорчивее будешь. А бумагу с карандашом держи! И фонарь. И пиши разборчивей, чтобы два раза не возвращаться.

Вниз на тонкой бечевке скользнул пакет из полиэтилена, внутри которого лежал светящийся фонарик и письменные принадлежности. Василевский встал, раздраженно рванул к себе пакет, достал оттуда поклажу. Кроме листа чистой бумаги, внутри лежала старая книжка в твердом переплете – что-то про «Жигули» пятой модели.

– Это я тебе вместо стола, – хмыкнул наверху Семен. – На твердом писать приятнее. Ну и на досуге можешь мотор изучать, если захочется – пока батарейка не кончится. Ну, пиши! Чем быстрее напишешь, тем скорее получишь пожрать. У меня сегодня картошечка на постном масле, объедение!

Василевский не стал ломаться и написал. С виду ряды цифр и букв, которые он изобразил, выглядели вполне солидно и убедительно. Вытянув заполненный листок наверх, Семен просмотрел его и хмыкнул. Он не знал, радоваться ему или сомневаться. Василевский знал точно, написанное им – абсолютная бессмыслица.

Но пайку от своего тюремщика он в тот вечер все-таки получил.

Глава 10

У господина Стаканникова были льняного цвета волосы, гладко зачесанные назад, чересчур светлая кожа, производившая впечатление некоторой бледности, и выпуклые глаза, смотреть в которые было так же неприятно, как переглядываться с рыбой через стекло аквариума. Одевался он безукоризненно, предпочитая светлые тона в одежде. На Гурова он производил двойственное впечатление. Общаться со Стаканниковым было нелегко, потому что при всей своей рассудительности и цивилизованности бизнесмен отличался редкостным занудством, все разжевывал и повторял по два-три раза, видимо, считая любого собеседника полным идиотом. Появился он в тот момент, когда Гуров собирался переговорить с генералом Орловым насчет своего дальнейшего участия в расследовании. Он предчувствовал, что нового ничего не услышит, тем более что генерал словно забыл о нем (а это был плохой признак), но просто сидеть и ждать было не в характере Гурова.