Полковнику никто не верит

– Эй, кореш, где ты там? – озабоченно пробурчал, просовывая в люк голову, Веник. Он снова щелкнул фонариком. – Ага, вон ты где! Неважно выглядишь, приятель! На свежий воздух надо! Ну, ничего, сейчас тебе будет легче!..

Он полез вниз.

Василевскому без труда удалось изобразить умирающего лебедя и ввести в заблуждение пришедшего по его душу Веника. Тем более что у того за поясом торчал пистолет, он был бодр и чувствовал себя абсолютно уверенным.

Потушив фонарик, Веник сунул его за пазуху и нырнул вниз. Повиснув на руках, он крякнул и мягко спрыгнул на бетонный пол. В ту же секунду выступивший из темноты Василевский обрушил на его голову свое единственное оружие – толстостенную бутылку из-под шампанского.

Веник вскрикнул и пошатнулся. Несмотря на боль и темноту в глазах, он еще попытался выхватить из-за пояса заряженный пистолет, но Василевский с усердием отчаявшегося человека еще раз оглушил его бутылкой.

На этот раз не выдержали ни стекло, ни жертва. Бутыль треснула, и в руке Василевского осталось одно горлышко. А Веник, окончательно теряя сознание, повалился прямо на него, и Василевский, подталкиваемый страхом, полоснул его по горлу острым краем стеклянного осколка. Веник захрипел и задергался в конвульсиях.

Василевского оставили силы. Он выронил из пальцев «розочку» и рухнул без чувств рядом со своим противником. К счастью, без сознания он находился одну-две секунды, не больше. Наверху даже не успели осознать, что произошло, а Василевский уже пришел в себя и завладел пистолетом.

Хозяин не успел навернуть на ствол глушитель, поэтому выстрел показался Василевскому оглушительно громким. Грохотом наполнилось все тесное пространство подвала. Василевский оглох.

Человек наверху, после выстрела кубарем откатившийся в сторону от люка, заорал:

– Твою мать! Тормоз! Сюда!!!

На некоторое время в сарае установилась напряженная тишина, потом послышались шаркающие шаги, мычание и звук падения грузного тела.

– Что тут у вас за хренота? – проговорил запыхавшийся голос. – Договорились, что с глушаками стрелять будем!

– Ты идиот, что ли? Договорились! Не догоняешь еще? Этот урод, кажется, Веника уделал.

– Иди ты!

Второй был явно ошарашен. На некоторое время над головой Василевского снова сделалось тихо, потом шаги двух пар ног удалились куда-то в сторону, и в отдалении неразборчиво забормотали два голоса. Убийцы совещались.

Василевский сел, привалившись спиной к стене. Он весь дрожал, трясся в нескончаемой лихорадке. Проведя рукой по лицу, он вдруг понял, что весь перемазался в липкой теплой крови. Но сейчас он даже отвращения не испытывал, не было сил.

«Кажется, я его замочил, – равнодушно подумал он. – Хорошо бы. Если он вдруг оживет, у меня будут проблемы. Может, пальнуть в него для верности?»

Василевский на ощупь нашел неподвижное тело врага, попытался проверить у него пульс. Пульса определенно не было. Тело, валявшееся рядом с ним на дне погреба, было абсолютно бездыханным. Василевский не испытывал ни ужаса, ни угрызений совести. Он страшно устал и не имел сил даже сосредоточиться на единственной важной проблеме – как вырваться из подземелья. Голова отказывалась работать, а это было сейчас его спасением. Нужно было думать, как спастись.

Поднять шум, открыв стрельбу? Но нет никакой гарантии, что звук выстрелов хорошо слышен за пределами сарая. Он только истратит патроны и останется беззащитным. Попытаться вылезть наверх, используя ящики? Но он слишком слаб для таких упражнений, и наверху его спокойно пристрелят, даже если он только высунет голову. Оставалось ждать. Опять ждать, рассчитывая, что рано или поздно бандитам придется уносить ноги. Не могут же они сидеть здесь вечно!

Но против такого умозаключения имелась куча возражений, и даже Василевский с его усталыми мозгами понимал это. Семен жил замкнуто, к нему, кажется, месяцами не заглядывала ни одна живая душа. Теперь он и сам выведен из игры. В дом к нему не заглянет ни одна сволочь. В принципе, убийцы могут спокойно ждать своего часа сколько угодно. Да, собственно, особенно долго ждать им не придется. Они видели, в каком состоянии находится Василевский. День-другой – и все будет кончено. Впрочем, вероятней всего, они попытаются форсировать события. Что же они придумают? Вряд ли атаку в лоб – это смертельно опасно. В этом бетонном мешке единственная пуля может стать роковой. Они явно предпочтут другой сценарий. Но какой?

Вскоре кое-что в положении Василевского изменилось. Наверху снова послышался шум, и вниз рухнуло что-то массивное и тяжелое, едва не придавив Василевского своим весом. Он не сразу сообразил, что это его злейший враг – сам хозяин погреба.