Полководец

В пять часов взвилась сигнальная ракета и залпами заговорили средние калибры. Они еще не смолкли, когда под прикрытием огня штурмовые батальоны бросились в атаку и довольно скоро достигли первых траншей неприятеля. Не знаю, может быть, в этом и был замысел командования, но, совершив мощный огневой налет, артиллерия стихла. Очевидно приняв действия передовых батальонов за общее наступление наших войск, противник открыл мощный ответный артиллерийский огонь и тем самым обнаружил все свои огневые средства.

Вот тогда и наступила решающая фаза артиллерийского наступления, подкрепленного бомбовыми ударами авиации. Артиллерия заговорила в полную силу всеми своими калибрами, в пушечный рев вплелись басы артиллерии большой мощности, бившей уже по тылам врага, по местам скопления техники, по дорогам, на которых были обнаружены стягивающиеся к передовой подкрепления. Пикировщики помогали ей с воздуха.

На рассвете, когда начиналось наступление, все кругом окутал густой холодный туман. С неба валили хлопья мокрого снега. Видимость была никудышная. Но благодаря картам-бланковкам орудия били точно. Туман не мешал, а, наоборот, даже облегчал работу славных наших пушкарей. Маскируя район нашего сосредоточения войск, он ослеплял противника в обороне.

Из-за снега и тумана мы не могли это видеть, но нам объяснили, что артиллерийское наступление все время шло как бы в два приема. Небольшие и средние калибры пробивали бреши во вражеских траншеях, орудия большой мощности и авиация парализовали движение на путях подтягивания резервов и накрывали места расположения этих резервов.

Неприятель, разумеется, не дремал. Ответный огонь был ожесточенным. И все же чувствовалось, что управление у противника дезорганизовано.

Словом, в результате вот такого мощного, концентрированного артиллерийского удара, поддержанного с воздуха, благодаря инициативе и напористости стрелковых частей прорыв был успешно завершен. Когда рассвело, стрелковые части, влившиеся в этот прорыв, отбросили неприятеля так далеко, что и выстрелы-то были еле слышны.

День завязался пасмурный, изморозь оседала на воротниках шинелей. Мы все-таки обошли участок прорыва. Обошли пешком; все было перекопано, переворочено, разбито. Год назад подобное мы видели на разрушенных укреплениях у Корсунь-Шевченковского. В ушах стоял непрерывный звон. Легко было вообразить, каково было противнику, когда на него из оттепельной мглы, из масс падающего снега обрушился стальной вихрь артиллерийского огня. Впрочем, прицельный и умело направленный вихрь.

И вот что самое важное: при прорыве этого очень хорошо укрепленного рубежа наши потери были сравнительно малыми.

- Ну, друзья, видели вы, что такое настоящее артиллерийское наступление? - не без гордости сказал нам командующий артиллерией армии, который разместил свою штаб-квартиру в столь памятной для нас конюшне. Вот когда бог войны заговорил в полный голос. Видели, слышали?

Да, мы это видели и слышали. Крепкий у него голос, у этого бога войны. Звон в ушах стоял до вечера.

ЛЮБИМЫЙ "КОНЕК" МАРШАЛА КОНЕВА

Рассматривая теперь карты наступательных операций 2-го, а потом 1-го Украинского фронта, отчетливо видишь и еще одну особенность полководческого почерка маршала Конева. Совершив прорыв даже на сравнительно узком участке фронта, он смело вводил в него танковые войска с заданием стремительно двигаться в глубь неприятельской территории, смело действовать на оперативном просторе. Стрелковым же частям, принимавшим, разумеется, активнейшее участие в самом прорыве, штурмовавшим одну за другой полосы вражеской обороны, приказывалось крепить фланги и форсированно наступать по следам танковых армий, заполнять пустоты, образующиеся после того, как проходили танковые армады.

Я беседовал об этом с генералом армии Иваном Ефимовичем Петровым.

Любивший в свободное время подумать над проведенными операциями, он не скупился и на весьма острые суждения.

- Со стороны можно подумать, что наш маршал, как азартный игрок, вгорячах бросает на стол все свои козыри, - говорил он. - А вдруг неприятель контрударом залатает прорыв и танки окажутся, как изволят выражаться наши противники, в мешке? Так это, может быть, и выглядит, если смотреть со стороны. Но мы-то видим не только сцену, мы, штабники, видим кулисы, мы знаем, что происходит за сценой до того, как поднимается занавес. Тут Иван Степанович работает как бухгалтер. Умело и точно все подсчитывает. Все как есть. И возможности транспорта и снабжения, учитывает даже характер своих командиров и командиров противника. Только когда все рассчитано, расставлено, подвезено, тогда и отдается приказ о наступлении.

Рассказывая, генерал снимает пенсне и протирает его круглые стекла; пенсне придает ему, бывшему рабочему парню, прослужившему в Красной Армии с первых месяцев ее создания, вид кадрового, потомственного офицера.

- Все рассчитано, дорогой мой, рассчитано и расчерчено. И заметьте себе, что ни на 2-м, ни на 1-м Украинском фронтах он при таких рискованных маневрах ни разу не засадил в окружение ни одного корпуса, ни одной дивизии.