Полководец

Иван Ефимович и сам мог буквально с нескольких фраз понять, оценить человека, разглядеть одаренность или ограниченность собеседника, его честность или же скрытность, прочные знания в военном деле или же стремление «свою образованность показать».

Крылов, крепкий, коренастый, с крупными чертами типично русского лица, располагающий к себе простотой обращения и готовностью помочь, понравился Петрову с первой же беседы. Вдумчивый, широко эрудированный в военных вопросах, объективно оценивающий создавшуюся обстановку на данном участке фронта и в стране в целом, Крылов в этой беседе говорил и держался непринужденно. Однако непринужденность его проявлялась только в свободной манере суждения. Как профессиональный военный, он конечно же не позволял никакой фамильярности в разговоре с Петровым – не потому, что мало его знал, а просто потому, что подобное отношение даже к близко знакомым людям ему было несвойственно. Крылов был простым человеком в самом высоком значении этого слова, но не простачком.

Однажды вечером, когда в штабе было затишье, они поговорили подробнее обычного.

Иван Ефимович попросил рассказать, как начались боевые действия здесь, на юге, и в силу каких причин они тут сложились более или менее удачно.

Николай Иванович сказал следующее:

– Причиной, на мой взгляд, является то, что перед нападением фашистов мы успели здесь кое-что сделать. Особенно мне хочется подчеркнуть в этом отношении настойчивость начальника штаба Одесского военного округа генерал-майора Захарова. Матвей Васильевич оценивал обстановку правильнее, чем другие, поэтому в последние предвоенные дни делал все, чтобы встретить фашистов в полной боевой готовности. Он лично докладывал в Генеральный штаб о том, что в непосредственной близости от государственной границы появляются все новые и новые части. Шестого июня тысяча девятьсот сорок первого года Захаров говорил с начальником Генерального штаба и убедил его в том, что необходимо срочно перебросить Сорок восьмой стрелковый корпус, которым командовал Малиновский, поближе к границе. В двадцатых числах июня намечалась полевая поездка штаба округа со средствами связи. Опять-таки чувствуя, что обстановка уж очень накалилась, Захаров стал убеждать командующего округом генерала Черевиченко, чтобы он не отрывал штаб от войск и отменил эту поездку. Черевиченко, человек дисциплинированный, не хотел нарушать ранее утвержденный план наркома обороны и колебался. Генерал Захаров понимал: тут уже нельзя заботиться о добрых взаимоотношениях, и официально заявил командующему, что просит доложить наркому его соображения. Черевиченко доложил, и маршал Тимошенко ответил, что он согласен с мнением начальника штаба округа. Получив поддержку со стороны наркома обороны и поняв, что у него такая же настороженность, Захаров предложил командующему округом в порядке проверки плана мобилизационной готовности поднять армейское управление и развернуть его в Тирасполе. Теперь, после разговора с Тимошенко, командующий уже не возражал, а поддержал предложение Захарова. Буквально накануне нападения гитлеровцев армейское управление прибыло в Тирасполь, успело развернуться там и приготовиться к работе. Захаров взял на себя большую ответственность еще за одно дело. Вы ведь знаете, Иван Ефимович, как перед войной нас всех строго предупреждали: не поддаваться на провокации, не давать никаких поводов противнику думать, что мы готовимся к боевым действиям. И вот в этой обстановке Матвей Васильевич не побоялся и отдал распоряжение штабам и войскам подняться по боевой тревоге, выйти из населенных пунктов и занять районы, предусмотренные мобилизационным планом.

Во время первого массированного налета гитлеровской авиации казармы, в которых обычно располагались эти части, были полностью разгромлены, и будь в них наши дивизии, они понесли бы огромные потери. А дивизии оказались на границе! Они уверенно и организованно отразили нападение врага…