Полководец

Переступать разгранлинию в боевых действиях, в общем-то, не полагается. Несмотря на это, Конев самостоятельно принял решение помочь соседу и отдал приказ о соответствующем перемещении своих войск. Раздумывать было некогда. Надо было предупредить прорыв. И, как оказалось, действуя так, Конев поступил правильно. Ночью в его штаб-квартире в деревне Болтышка зазвонил телефон правительственной связи. Между командующим 2-м Украинским фронтом и Верховным Главнокомандующим произошел такой разговор:

С т а л и н. В Ставке есть данные, что окруженная группировка прорвала фронт 27-й армии и уходит к своим. Вы знаете обстановку у вашего соседа?

К о н е в. Не беспокойтесь, товарищ Сталин. Окруженный противник не уйдет. Наш фронт принял меры. Для обеспечения стыка с 1-м Украинским фронтом и для того, чтобы загнать противника обратно в "котел", мною в район образовавшегося прорыва врага были выдвинуты войска 5-й гвардейской танковой армии и 5-й кавалерийский корпус. Задачу они выполняют успешно.

С т а л и н. Это вы сделали по своей инициативе? Ведь это за разграничительной линией фронта.

К о н е в. Да, по своей, товарищ Сталин.

С т а л и н. Это очень хорошо. Мы посоветуемся в Ставке, и я вам о своем решении сообщу.

И вот теперь, в решающий час борьбы, Конев, по обыкновению, выбросил свой наблюдательный пункт на это угрожаемое место в кольце, в деревню Толстое, над крышами которой летали снаряды и мины.

Решение принято. Но как туда добраться? Распутица. Колесным транспортом двигаться невозможно. Даже танки буксуют. Самолетом? Но как вылететь? Подняться с фронтового летного поля самолет еще мог, а вот приземлиться казалось невозможным: подтаявший снег слишком глубок, не примет ни колеса, ни лыжи.

А время не ждало. Конев вызвал к себе самых опытных летчиков эскадрильи связи: "Ищите выход". И нашли. Выложить место посадки для лыж соломой, чтобы самолет не провалился в снег. Был отдан соответствующий приказ. Два самолета поднялись в воздух и взяли курс на деревню Толстое. По пути они были атакованы "мессершмиттами". Самолет, на котором летел адъютант, был подбит и сделал вынужденную посадку. Самолет командующего ушел от преследования в облака тумана и благополучно приземлился на участке, выложенном соломой.

Да, деревенька Толстое была мало приспособлена для штабной работы. Но связь с ней была хорошая. Конев сразу вошел в контакт с командующими армиями обоих фронтов, действующих на этом участке. Четко проведенная разведка позволила точно определить место, где ударные группы Штеммермана, с одной стороны, и 1-й немецкой танковой армии, с другой, намеревались прорвать кольцо окружения и соединиться. По приказу Конева авиация всеми наличными силами, несмотря на завязавшуюся метель, атаковала с воздуха обе эти группы и проутюжила на дорогах компактные массы неприятеля. Стрелковые части снова отбили у немцев ключевое село Шандеровку.

Потом на заре в бой были введены артиллерийские соединения, они били по скоплениям врага в оврагах и балках. Танки генерала Ротмистрова в буквальном смысле утюжили неприятельские колонны, находившиеся на марше. Кавалеристы, действуя без дорог, по снежной целине, шарили по оврагам, балкам, уничтожая или забирая в плен тех, кто небольшими группками старался уйти малозаметными тропами.

Это были у Конева, пожалуй, самые напряженные сутки за всю войну. Грохот непрерывной артиллерийской дуэли разносился с севера на юг. Когда стихал шум ветра и переставала кружить метель, становился слышен гул самолетов, становилось видно, что весь горизонт вокруг деревни в кровавых заревах пожарищ.

Мне пришлось в ту ночь пешком добираться до деревни Толстое. Моя редакция, очевидно отдавая отчет в огромном значении новой схватки, разыгравшейся на Днепре, приказала мне взять у генерала Конева хотя бы несколько слов для корреспонденции об этой операции. Куда там! Генерал отмахнулся от меня, как от комара: "Потом, потом, цыплят по осени считают". В первый раз я видел его тогда небритым. Сорванным голосом он отдавал по телефонам приказы. Принимал оперативные сводки. Сам наносил обстановку на карту. Новые решения передавались в армии фронта. Иногда он застывал над картой, должно быть стараясь угадать: а что же предпримет Штеммерман. В один из таких моментов он наткнулся на меня.

– Ну что вы под ногами путаетесь?

– Одно слово… Самое важное сегодня?

– Не выпустить! Всех захлопнуть, никого не выпустить! – хрипловато бросил он и вновь склонился над картой.

– Поимей ты совесть, он третьи сутки голову на подушку не клал, сердился мой друг подполковник Соломахин.

Командующий продолжал работать. На основе вороха новых и новых данных, стараясь угадать замысел Штеммермана, Конев уже хорошо представлял, что это не только знающий, хитрый, но и волевой противник. Знал, что он не сдастся и до последнего будет выполнять приказ Гитлера, хотя "каменная стена", на которую ему предлагалось опереться, явно уже трещала. Что же, что он придумает? Каким будет его следующий ход?